Нарушение морских коммуникаций по опыту действий Российского флота в Первой мировой войне (1914-1917)

Когда около 2 часов русские эсминцы обошли свои крейсера с запада, на кораблях 1-ro дивизиона услышали раскаты артиллерийских залпов. Капитан 1 ранга В. С. Вечеслов счел задачу наведения выполненной и, определив место по маяку Ландсорт, направился в Утэ.

До получения донесения начальника 1-го дивизиона о боевом соприкосновении с неприятельскими кораблями крейсера и миноносцы контр-адмирала А. П. Куроша двигались в южном направлении. Затем отряд повернул на обратный курс, и около 20.20 по левому борту были обнаружены дымы, а через четверть часа — силуэты восьми эсминцев, которые по аналогии, надо полагать, с российскими кораблями этого класса, были опознаны как «три первые нефтяные, остальные — угольные»

[844]. Одновременно сильно дымившие «Громобой» и «Диана» были замечены и германскими миноносцами, оказавшимися к этому времени в 30 милях южнее Ландсорта, то есть несколько восточнее места короткой стычки с «Победителем», «Орфеем» и «Громом».

Опасаясь взять под обстрел эсминцы капитана 1 ранга В. С. Вечеслова, начальник отряда особого назначения приказал 1-му дивизиону показать свое место, которое оказалось в 30 милях впереди по курсу крейсеров (2.40)[845]. Убедившись таким образом, что обнаруженные корабли — неприятельские миноносцы, контр-адмирал А. П. Курош приказал открыть огонь. Российские корабли, остававшиеся на постоянном курсе и имевшие ход около 19 узлов, стреляли левым бортом по правилам отражения минной атаки. Первый залп «Громобоя» с установкой прицела 40 кабельтовых дал недолет, после чего крейсера перешли на поражение завесой[846]

.

Со своей стороны противник, несмотря на многократное превосходство русских в силах и понемногу улучшающуюся в утренних сумерках видимость, избрал активный образ действий. Увечив ход настолько, чтобы не демаскировать себя дымом, германские миноносцы вышли в торпедную атаку; при этом менее быстроходные корабли 15-й полуфлотилии атаковала отдельно от новых эсминцев Рёдера фон Дирсбурга. Одновременно немцы вели интенсивный, хотя и не слишком точный (недолеты 5 — 10 кабельтовых) артиллерийский огонь.

Энергичная и эффективная стрельба «Громобоя» и «Дианы» не позволила германским миноносцам сократить расстояние до дистанции верного торпедного выстрела — по данным Э. фон Гагерна, самые настойчивые из немецких кораблей смогли приблизиться к крейсерам А. П. Куроша на 24 кабельтова[847]. Противник был вынужден выпустить мины из позиций, не благоприятных по курсовому углу цели, в результате русских кораблей не поразила ни одна из дюжины германских торпед. С наших кораблей наблюдали две из них: первая пересекла кильватерную колонну отряда за кормой «Громобоя», а вторая шла в кормовую часть «Дианы» и заставила капитана 1 ранга М. В. Иванова выполнить маневр уклонения

[848].

В 2.50, когда последняя мина Уайтхеда вышла из аппарата, корабли противника начали выходить из боя. Германские миноносцы, отстреливаясь, врассыпную отступали на юго-запад, зигзагируя и прикрываясь дымовой завесой и «черным нефтяным дымом». Через десять минут неприятель вышел из сферы огня «Громобоя» и «Дианы» (дистанция увеличилась до 90 кабельтовых), и русские прекратили огонь, так и не добившись ни одного попадания в немецкие корабли.

Отразив атаку, корабли контр-адмирала А. П. Куроша проложили курс к опушке або-аландских шхер, по пути вновь обнаружив и обстреляв ныряющими снарядами германскую подводную лодку — по-видимому, ту же «UB33». Тем же утром на входном фарватере Утэ вновь была затралена мина, поэтому отряд особого назначения был направлен в Эре и там расформирован.

Подводные лодки оставались в районах боевого предназначения до 22 июня (5 июля), но успеха также не добились. Даже английская субмарина «E9», занимавшая наиболее перспективную позицию перед Либавой, — так и не дождалась выхода в море германского крейсера «Страсбург» (фрегаттен-капитан Г.-К. фон Шлик) и семи миноносцев 10-й флотилии капитана цур зее Ф. Витинга, находившихся в этом порту под началом младшего флагмана «разведывательных сил Балтийского моря» контр-адмирала Х. Лангемака.

Итак, цель операции не была достигнута и на этот раз. При этом управленческие решения А. П. Куроша и В. С. Вечеслова 17 (30) июня (в отличие от более активных действий П. Л. Трухачева и А. В. Колчака в предыдущей операции) сразу получили весьма критическую оценку во флотской офицерской среде. Так, исполняющий должность флаг-капитана оперативной части штаба комфлота капитан 1 ранга князь М. Б. Черкасский привел действия эсминцев В. С. Вечеслова в качестве наиболее наглядной иллюстрации «отсутствия жажды боя» у командного состава Балтфлота (письмо флаг-капитану Морского штаба главковерха капитану 1 ранга В. М. Альтфатеру от 14 (27) августа)[849].