Нарушение морских коммуникаций по опыту действий Российского флота в Первой мировой войне (1914-1917)

Всего в кампанию 1916 г. силами русского Балтийского флота было уничтожено или захвачено 12 неприятельских грузовых судов общей вместимостью 28426 брт. Несмотря на то, что действия Балтфлота не смогли парализовать сообщения между Германией и Швецией, они вынудили неприятеля прибегнуть к введению системы конвоев, что неизбежно привело к значительному снижению оборачиваемости грузового тоннажа. Таким образом, в кампании 1916 г. боевая деятельность Балтийского флота впервые с начала войны оказала сколь-нибудь существенное влияния на интенсивность и объемы морских перевозок противника. Кроме того, была создана известная напряженность для германских военно-морских сил, занятых обороной своих сообщений. Появление на неприятельских коммуникационных линиях надводных кораблей русского флота заставило противника включать в состав эскортных сил не только вооруженные траулеры и «суда-ловушки», но и свои немногочисленные боевые корабли специальной постройки, тем самым отвлекая их от решения других задач.

Вместе с тем боевая деятельность Балтийского флота на германских морских коммуникациях и в 1916 г. не помешали противнику увеличить объемы поставок шведкой руды (на 100 тыс. тонн по сравнению с 1915 r.[884]). Причину этого следует, по нашему мнению, искать в том, что российское командование — как верховное, так и флотское — недооценило значение действий на морских коммуникациях противника и, как следствие, выделило для их нарушения недостаточные силы. Да и эти силы применялись без должной настойчивости: эскадренные миноносцы привлекались к борьбе с неприятельским судоходством лишь три раза, крейсера — дважды. Между тем совершенно очевидно, что в сложившейся на Балтике обстановке командование русского флота имело все возможности придать действиям своих надводных сил на германских сообщениях систематический характер.

Более регулярно действовали на неприятельских коммуникациях подводные лодки. Однако при среднем коэффициенте оперативного напряжения 0,33 командование флота могло непрерывно держать в районах боевого предназначения четыре большие лодки, тогда как держало, как правило, всего одну[885]. Даже в тех случаях, когда лодки посылались в море парами или целыми группами (до пяти единиц), не всегда обеспечивалась непрерывность обслуживания самых перспективных позиций и районов (приложение 36). Вряд ли можно признать целесообразным и снятие в кампании 1916 г. задачи нарушения морских коммуникаций противника с английских лодок типа «E», наиболее подготовленных к действиям в удаленных районах театра. Кстати, низкая результативность действий российских подводных сил на Балтике немало тревожила англичан, весьма озабоченных продолжавшимися поставками шведской руды во Второй рейх. Шеф форин-офис сэр Э. Грей писал британскому послу в Париже Ф. Берти, что «Россия могла бы лучше использовать свой военно-морской флот на Балтийском море»[886]

. А первый лорд адмиралтейства А. Бальфур в личном конфиденциальном письме И. К. Григоровичу от 18 (31) марта 1916 г., обосновав невозможность усиления британской подводной флотилии на Балтике, предложил направить в Россию английские экипажи для русских подводных лодок[887], надеясь, вероятно, хотя бы этим вывести русский Балтфлот из его «инертного» состояния. Вскоре после окончания войны британский историк Г. Байуолтер высказался в том смысле, что русский флот, имей он «соответствующее руководство», мог бы доставить противнику на Балтике значительно больше неприятностей

[888]. Вообще, как это ни странно, взаимные обвинения в бездеятельности до сих пор тиражируются и в отечественной, и в английской историографии Великой войны.

Едва ли в полной мере оправдывалось оперативной обстановкой на театре и распределение мин между оборонительными и активными заграждениями: если постановка первых в 1916 г. приобрела без преувеличения грандиозные масштабы (с оборонительными целями было выставлено 13736 мин, или 98,6 % всех выставленных за кампанию[889]), то вторые обеспечивались лишь по остаточному принципу.

А. И. Непенин