Нарушение морских коммуникаций по опыту действий Российского флота в Первой мировой войне (1914-1917)

Между тем составители плана 1912 г. по-прежнему исходили из единственного и притом наименее вероятного сценария развития событий на Балтийском морском театре военных действий — вторжения основных сил германского флота в Финский залив для высадки десанта у врат российской столицы. Это обстоятельство дало некоторым исследователям основание говорить об «узости военно-политического и оперативного мышления русского морского генерального штаба»[354]. На наш взгляд, этот тезис верен лишь отчасти, ибо решение принципиальных военно-политических вопросов находилось вне функционального поля генмора. Высшее же государственное руководство и Министерство иностранных дел, как было показано выше, далеко не всегда держали МГШ в курсе своих внешнеполитических и военно-стратегических планов. А. В. Немитц, рассуждая о месте МГШ в системе государственных органов, причастных к военному планированию, писал: «Ошибки эти были обусловлены оторванностью Морского генерального штаба от международной политики правительства. Создать тесный контакт, живое взаимодействие между деятельностью МГШ и министра иностранных дел, а также между морским и армейским генеральными штабами было тогда не просто: верховная власть была слишком слаба. Государственная дума имела на эти важнейшие государственные дела ничтожное влияние, министры не объединялись в своей деятельности почти никем

»[355].

В результате план применения Балтфлота покоился на ошибочном предположении о замысле противника. Если в первые несколько лет после русско-японской войны 1904–1905 гг. немцы не относили российские морские силы к сколь-нибудь серьезным оппонентам[356], то в преддверии мировой войны германское военно-морское руководство уже не могло игнорировать потенциал русского флота, который, как отмечалось в журнале «Марине Рундшау» в апреле 1914 г., «является фактором чрезвычайного важного военно-политического значения и требует к себе постоянного внимания

»[357]. Однако, как показывают результаты современных исследований, вторжение в Финский залив главными силами Флота отрытого моря даже в условиях нейтралитета Англии в планы А. фон Тирпица и его подчиненных не входило[358]. Действительно, как явствует из меморандума Адмирал-штаба, датированного 1913 г., даже в случае войны только против России немцы предполагали воздержаться от активных действий на Балтике. Таковые, по мнению германского командования, были чреваты тяжелыми потерями, недопустимыми в преддверии прогнозируемого столкновения с Англией[359]

.

Одно из немногих аргументированных возражений было сформулировано адмиралом Г. фон Полем. 12 (25) июля 1914 г., когда позиция Великобритании еще давала надежду на сохранение ею «блестящей изоляции», начальник Адмирал-штаба высказался следующим образом: «Если Англия останется нейтральной, то я, несмотря на очень важные задачи в Северном море, все же стою за то, чтобы сначала совершенно покончить с Россией, для чего направить против нее столько сил, столько потребуется». Эту идею Г. фон Поль обосновывал, в частности, соображениями о том, что только на Балтике может быть достигнут «видимый успех», и, в то же время, выделение сюда явно недостаточных сил может привести к неудаче[360]

.

Однако, по наблюдению О. Грооса, «эти мысли… не разделялись другими морскими офицерами»[361]. В результате, как справедливо полагает известный немецкий историк В. Хубач, повышение внимания кайзеровского морского командования к русскому флоту не привело «к удовлетворительному оперативному плану, по которому германский флот был бы использован на Балтике и содействовал бы победе на Восточном фронте»[362].