Нарушение морских коммуникаций по опыту действий Российского флота в Первой мировой войне (1914-1917)

Между тем реальная способность флота решить перечисленные задачи весьма скептически оценивалась военным и военно-морским руководством империи. Так, на совещании, проведенном П. А. Столыпиным 21 января (3 февраля) 1908 г. для выработки мер «на случай осложнений в Малой Азии», морской министр адмирал И. М. Диков констатировал: «Черноморский флот в настоящее время не готов к военным действиям и для сего потребовалось бы пополнить его личный состав и число подводных лодок, а главное запасы угля, снарядов артиллерийских и мин заграждения, без которых действия против Босфора, если турецкий флот увеличится покупкой новых судов, невозможно»

[388]. Состоявшееся неделю спустя заседание Совета государственной обороны подтвердило неудовлетворительное состояние вооруженных сил и рекомендовало «избегать принятия таких агрессивных действий, которые могут вызвать политические осложнения»[389]

.

При обсуждении возможности принятия военных мер для разрешения «боснийского кризиса» 21 июля (3 августа) того же года морской министр сообщил о готовности отправить в Средиземное море два линкора и два крейсера Балтийского флота, однако возможность занятия Верхнего Босфора представлялась И. М. Дикову вопросом неопределенного будущего[390].

Событием, весьма серьезно повлиявшим на направленность военного планирования на Черноморском театре, стал состоявшийся в 1908 г. приход к власти в Османской империи «младотурок», верхушка которых явно тяготела к Германии и, что особенно важно в контексте настоящего исследования, обнаружила намерения к значительному усилению своих военно-морских сил. В том же году Порта приняла 10-летнюю программу строительства нового флота из шести линкоров, 12 эсминцев, восьми подводных лодок, минного транспорта, двух минных заградителей, учебного и госпитального судов и шести транспортов, не считая десяти канонерских лодок для Красного моря, плавучих доков для Константинополя и Басры и «устройства искрового телеграфа»[391]. При этом, как не без оснований полагали в российском МГШ, «

Турция старается получить господство в Черном море, основывая свой расчет на необорудованности русских заводов, плохой и медленной постройке судов русскими»[392].

Явный крен новых турецких властей в сторону австро-германского блока заставил МГШ приступить к разработке «плана операций» в Черном море на более продолжительный срок с учетом возможных изменений внешнеполитической ситуации. Опасения генмора на сей счет имели под собой основания: как известно, Австро-Венгрия рассматривала Турцию как своего возможного союзника в войне с Россией и всеми мерами стремилась склонить на свою сторону другие черноморские государства[393]

. В этой связи было признано целесообразным безотлагательно составить два варианта «плана операций»: против турецкого флота и против флотов коалиции враждебных государств. Кстати, на составлении «плана войны с Германией, Австрией и Турцией» как одного из вариантов плана применения Черноморского флота еще в феврале 1906 г. настаивал вице-адмирал З. П. Рожественский[394].

План применения флота 1908 г. был оставлен в силе как вариант на случай войны с одной Турцией. Составленный же особый «План войны на Черном море России с западной коалицией на 1909–1913 гг.», предусматривавший возможность образования враждебного России военного союза в составе Германии, Австро-Венгрии, Румынии и Турции, ставил перед флотом цель «временного сохранения обладания Черным морем для прикрытия беспрепятственного производства мобилизации нашими войсками и отправления их на главный театр, на что потребно около 19 дней»[395]. В последующем флоту надлежало пресечь попытки противника проникнуть в северо-западный район Черного моря и в Азовское море.