Нарушение морских коммуникаций по опыту действий Российского флота в Первой мировой войне (1914-1917)

Видение германским военно-морским руководством обстановки на Балтийском театре, задач и способов их решения аккумулировано в памятной записке командующего морскими силами Балтийского моря от 12 (25) марта 1915 г. (приложение 23). Из содержания документа видно, что достижение цели действий — «мешать намерениям русских вести наступательные действия»— по-прежнему предполагалось обеспечить решением «малых задач активного характера». Однако при этом, в отличие от предыдущей кампании, немецкое командование более реалистично оценивало свои возможности и расписалось в неспособности «

помешать выходам неприятельских подводных лодок и минных заградителей из Финского залива для активных операций». Поэтому главную задачу своих морских сил на Балтике германские начальство видело в «наблюдении за русскими водами и терпеливом ожидании благоприятных условий для нападения на неприятельские силы»[689]

. Наступательные действия представлялись принцу Генриху и его штабу в форме минных постановок в районах базирования и на маршрутах развертывания Балтфлота и, что особенно интересно, боевых действий подводных лодок в районах боевой подготовки новых линейных кораблей в глубине Финского залива — между Ревелем, Гельсингфорсом и Кронштадтом. Появление последнего тезиса было, очевидно, обусловлено сенсационными успехами подводных лодок в первые месяцы Великой войны, в том числе потоплением крейсера «Паллада» германской лодкой «U26» 28 сентября (11 октября) 1914 г., и совершенной неподготовленностью всех воюющих флотов к эффективному противодействию качественно новой угрозе. Недостоверная информация о базировании союзных подводных лодок на Либаву заставила гросс-адмирала поставить вопрос о необходимости бомбардировки этого порта и даже высадки тактического десанта (от двух батальонов до бригады с усилением) для «основательного разрушения» базы, однако эта идея не встретила понимания ни в Адмирал-штабе, ни у кайзера. Успехи активных минно-заградительных действий русских повлекли за собой постановку противником задачи организации противоминной обороны в своих прибрежных водах. Заметим, что в записке вовсе не упомянуто содействие сухопутным войскам, что выглядит весьма странным в контексте стратегических планов германской главной квартиры, которая предусматривала переход к стратегической обороне на западе и ведение решительных наступательных действий на русском фронте. «Два маятника качались не в такт», — образно заметил И. С. Исаков, характеризуя степень согласованности замыслов высшего армейского и флотского руководства Германии[690].

Справедливости ради отметим, что к началу кампании 1915 г. в германском военно-морского руководстве сложилась весьма многочисленная и влиятельная партия сторонников переноса центра тяжести усилий флота из Северного моря в Балтийское: «Принимая во внимание все возрастающее усиление русского флота, считали, что самые сильные германские эскадры уже весною следовало перевести в Балтику, чтобы сохранить там владение морем; считалось также, что сражения или хотя бы серьезного боя в Северном море следовало избегать, так как боевая мощь германского флота будет настолько ослаблена в бою, что вторжению англичан в Балтийское море тогда нельзя уже будет оказать серьезного сопротивления»[691]. Главным апологетом этой идеи являлся, по-видимому, адмирал Г. фон Поль, который в январе 1915 г. оставил пост начальника Адмирал-штаба, возглавил Флот открытого моря и, по наблюдению А. Лорана, готов был лично вести вверенные ему силы на Балтику[692]

.

Х. фон Мольтке