Наш общий друг. Часть 2

— Такъ разсудите же насъ, мой голубчикъ… Вы меня извините, что я съ вами такъ запросто говорю: вдь по годамъ-то я могла бы два раза быть вамъ бабушкой… Ну вотъ, разсудите. Отъ моего ремесла, сами знаете, продовольствіе плохое, да и работа-то очень тяжелая. Безъ Слоппи я ужъ и не знаю, какъ бы я продержалась такъ долго. Мы кормились этой работой, пока Слоппи жилъ у меня. Теперь я одна… нтъ у мени даже Джонни, — такъ мн лучше быть на ногахъ, чмъ у огня блье складывать. На меня минутами смертельная тоска находитъ, и я вамъ скажу — отчего. Мн все мерещится, что на рукахъ у меня то маленькій Джонни, то его мать, когда она была ребенкомъ, то его бабка, когда она была ребенкомъ, а то мн вдругъ покажется, что и сама я ребенокъ и лежу на рукахъ у матери. Въ такія минуты у меня замираютъ мысли и чувства. И вдругъ такъ и вскочишь съ мста въ страх, что вотъ, молъ, и я становлюсь какъ т бдные старики, которыхъ замуравливаютъ въ рабочіе дома. Можетъ вы когда и сами видали, какъ ихъ тамъ выпускаютъ погрться на солнышк и какъ они слоняются по улицамъ безъ смысла и цли… Я въ молодые годы была двка рзвая, работящая, какъ я уже докладывала вашей доброй хозяйк еще въ первую нашу съ ней встрчу. Я и теперь еще могу пройти миль двадцать, коли доведется. Такъ лучше мн быть на ногахъ, чмъ эдакъ тосковать да замирать отъ страху… Я хорошо вяжу и могу вязать на продажу. Если бы ваши хозяева дали мн взаймы шиллинговъ двадцать на обзаведеніе товаромъ, это было бы почти богатствомъ для меня. Бродя съ мста на мсто, я прокормлюсь своимъ трудомъ. Чего же мн еще?

— Такъ вотъ у васъ какой планъ! — сказалъ секретарь.

— Какъ же лучше-то сдлать — научите. Голубчикъ мой, научите, какъ лучше?.. Я очень хорошо знаю, — продолжала, помолчавъ, Бетти, — и вы хорошо знаете, что ваши хозяева устроили бы меня, какъ королеву, до конца моей жизни, если бы только мы могли насчетъ этого сговориться. Но вдь намъ все равно не сговориться насчетъ этого. Я никогда не брала милостыни, да и никто изъ близкихъ моихъ. Вдь это ужъ значило бы и дтей своихъ умершихъ забыть, и себя.

— Но вдь можетъ случиться, что такой выходъ станетъ неизбжнымъ въ конц-концовъ, — осторожно намекнулъ секретарь, слегка упирая на послднія слова.

— Никогда этому не бывать! Надюсь, что нтъ! Я не изъ гордости такъ говорю, — я не хочу обидть этихъ добрыхъ людей, — прибавила старуха просто; — я только хочу жить въ мир съ собой, хочу до самой смерти прокормить себя своимъ трудомъ.

— И ужъ конечно Слоппи будетъ усердно выискивать случая стать для васъ тмъ, чмъ вы были для него, — замтилъ секретарь въ вид ободренія.

— Въ этомъ-то я твердо уврена, сэръ, — сказала весело Бетти, — только ему надо немножко поторопиться, а то я скоро буду ни на что не годна. Пока-то я еще сильна; я и больна никогда не бывала ни отъ работы, ни отъ ненастья… Такъ сдлайте же, сударь, такое одолженіе, поговорите обо мн вашимъ хозяевамъ, скажите имъ, о чемъ я ихъ прошу по дружб, и почему прошу.

Роксмитъ почувствовалъ, что было невозможно противорчить доле этой мужественной старой женщин. Онъ сейчасъ же пошелъ къ мистрисъ Боффинъ и посовтовалъ ей не мшать старушк распорядиться собой, какъ она знаетъ, по крайней мр пока.

— Я знаю, что вашему доброму сердцу было бы гораздо спокойне взять ее на свое попеченіе, — прибавилъ онъ. — Но мы обязаны уважать этотъ независимый духъ.

Мистрисъ Боффинъ не могла не согласиться съ гакимъ доводомъ. Они съ мужемъ тоже когда-то трудились въ пот лица и вынесли изъ мусорныхъ кучъ, въ чистот и нерушимости, свою совсть и честь. Если они обязаны что-нибудь сдлать для Бетти, то, разумется, они это сдлаютъ.

— А все-таки, Бетти, я бы на вашемъ мст не уходила, — сказала мистрисъ Боффинъ, явившись въ сопровожденіи Роксмита въ его комнату и освтивъ ее своимъ лучезарнымъ лицомъ.

— Такъ будетъ лучше для Слоппи, — возразила мистриссъ Гигденъ, покачавъ головой. — Да и для меня лучше. А впрочемъ, это вдь отъ васъ зависитъ.

— Когда вы хотите отправиться въ путь?

— Да хоть сейчасъ, — послдовалъ прямой и краткій отвтъ, — сегодня, завтра, — чмъ скоре, тмъ лучше. Мн вдь не привыкать-стать къ бродячей жизни, слава Богу. Я хорошо знаю мста въ здшнемъ округ. Я работала по огородамъ, когда у меня не было другого ремесла.

— Хорошо, Бетти. Но я хоть и даю согласіе на новый промыселъ, за который вы хотите приняться… Вотъ и мистеръ Роксмитъ мн говоритъ, что я должна дать согласіе…

Бетти поблагодарила мистера Роксмита низкимъ реверансомъ.

— … Но мы не хотимъ терять васъ изъ виду. Мы не забудемъ васъ. Мы хотимъ знать все, что съ вами будетъ.

— Такъ, дорогая моя, но только не по письмамъ, потому что письма-то писать я не горазда: въ ту пору, когда я была молода, простые люди, какъ я, мало учились. Но вдь я буду бродить вокругъ Лондона, и ужъ не бойтесь, не пропущу случая взглянуть лишній разокъ на ваше милое лицо. Да и кром того мн вдь надо будетъ понемножку выплачивать вамъ мой долгъ, — прибавила Бетти съ безыскусственной логикой, — и если не другое что, такъ ужъ одно это заставитъ меня заглядывать къ вамъ.