Наш общий друг. Часть 2

Она взглянула на него пугливымъ взглядомъ и подалась назадъ. Онъ сталъ отвчать, какъ будто она что-нибудь сказала:

— Это произошло бы помимо моей воли, точно такъ же, какъ и теперь помимо моей воли я пришелъ сюда. Вы тянете меня къ себ. Сиди я подъ замкомъ въ тюрьм, вы вытащили бы меня и оттуда. Я бы пробился къ вамъ сквозь стну. Лежи я на смертномъ одр, вы подняли бы меня: я дотащился бы къ вамъ и упалъ бы у вашихъ ногъ.

Дикая сила, звучавшая въ этихъ словахъ, — сила мужчины, теперь уже совершенно разнузданная, — была страшна. Онъ остановился и тяжело положилъ руку на одинъ изъ камней кладбищенской ограды, какъ будто хотлъ сорвать его съ мста.

— Ни одинъ человкъ, пока не пробьетъ его часъ, не знаетъ, какія глубины кроются въ его душ. Для иныхъ такой часъ никогда не приходитъ, и пусть они почіютъ съ благодарностью къ судьб. Вы мн принесли этотъ часъ, вы обрушили его на меня, — и вотъ это море (говоря это, онъ билъ себя въ грудь)… это море взволновалось до самаго дна.

— Мистеръ Гедстонъ, довольно я слышала! Позвольте остановить васъ на этомъ. Такъ будетъ лучше и для меня, и для васъ… Пойдемте, поищемте брата.

— Нтъ, я долженъ высказать все, и я выскажу. Я терзался все это время съ того дня, когда былъ принужденъ замолчать, не договоривъ всего до конца… Вы встревожились, испугались… Вотъ и еще мое несчастье, что я не могу говорить съ вами или о васъ, не спотыкаясь на каждомъ слог, а не то перепутаю вс мысли и заврусь до безумія… Ничего, это сторожъ фонари зажигаетъ. Онъ сейчасъ уйдетъ… Умоляю васъ, пройдемтесь еще разъ вокругъ этой ограды. Вамъ нтъ причины тревожиться: я могу сдержать себя и сдержу.

Она покорилась. Да и что другое ей оставалось? Въ молчаніи они двинулись дальше. Одинъ за другимъ засвтились огоньки фонарей, казалось, отдаляя отъ нихъ холодную срую колокольню, и вотъ они снова остались одни. Онъ не сказалъ ни слова, пока они не воротились къ тому мсту, гд онъ прервалъ свою рчь. Тутъ онъ опять остановился и опять ухватился за камень. Говоря то, что было сказано дале, онъ ни разу не взглянулъ на нее: онъ упорно, не отводя глазъ, глядлъ на этотъ камень и пошатывалъ его.

— Вы знаете, что я хочу сказать. Я люблю васъ. Я не знаю, что чувствуютъ другіе, когда говорятъ эти слова. Но я знаю, что чувствую я. Я чувствую влеченіе, неодолимое, страшное, которому противиться не могу: оно охватываетъ все мое существо. Вы можете завлечь меня въ огонь и въ воду; вы можете завлечь меня на вислицу; вы можете завлечь меня на смерть. Вы можете меня завлечь на то, что для меня страшне смерти, — на публичный позоръ. Вотъ отъ этого то и отъ того, что у меня при васъ путаются мысли, я никуда не гожусь: потому я и сказалъ, что вы меня уничтожаете. Но если бы… если бы вы приняли мое предложеніе, вы могли бы съ одинаковой силой повлечь меня къ добру. Положеніе мое вполн обезпечено, и вы бы ни въ чемъ не нуждались. Репутація моя стоитъ высоко и была бы щитомъ для вашей. Видя меня за моей работой, убдившись, что я длаю свое дло добросовстно и хорошо, что вс меня уважаютъ, вы, можетъ быть, стали бы гордиться мной. О, какъ бы я объ этомъ старался! Я отбросилъ въ сторону все, что могло идти въ разрзъ съ моимъ ршеніемъ просить васъ быть моей женой, и прошу васъ объ этомъ отъ всего моего сердца. Вашъ братъ одобряетъ мое ршеніе, и мы бы стали жить вс вмст и вмст работать. Я бы оказывалъ ему во всемъ мое содйствіе и поддержку… Не знаю, что еще прибавить къ тому, что я уже сказалъ. Пожалуй, я только ослабилъ бы то, что и безъ того дурно выражено. Прибавлю только, что я требую отъ васъ серьезнаго отвта, такъ какъ самъ я не шучу.

Стертая въ порошокъ известка изъ подъ камня, который онъ шаталъ, сыпалась на мостовую какъ бы въ подтвержденіе его словъ.

— Мистеръ Гедстонъ…

— Постойте! — Прежде чмъ вы будете отвчать, молю васъ — пройдемтесь еще вокругъ ограды. Это дастъ вамъ лишнюю минуту подумать, а мн собраться съ силами.

Опять она уступила мольб, и снова вернулись они на то же мсто, и снова онъ заработалъ надъ камнемъ.

— Ну что же, — заговорилъ онъ, повидимому поглощенный этимъ занятіемъ: — да или нтъ?

— Мистеръ Гедстонъ, я искренно вамъ благодарна, благодарна отъ всей души за вашу любовь. Надюсь, что вы скоро найдете достойную васъ жену и подругу и будете счастливы. Но я должна отвтить вамъ — нтъ.

— Не нужно ли вамъ немного поразмыслить… нсколько недль… можетъ быть, дней? — спросилъ онъ тмъ же сдавленнымъ голосомъ.

— Нтъ

— Окончательно ли въ: ршили и нтъ ли надежды на перемну въ мою пользу?

— Я окончательно ршила, мистеръ Гедстонъ, и обязана вамъ отвтить: нтъ, никакой.

Онъ повернулся къ ней и стукнулъ стиснутой рукой по камню съ такой силой, что до крови ссадилъ себ кожу на суставахъ.

— Если такъ, — сказалъ онъ рзко измнившимся тономъ, — если такъ, — дай Богъ, чтобъ мн не довелось его убить!