Наша вина

—Сукин сын, — выпалил я, думая о том, кто мог в меня выстрелил. —Где Стив? Черт, мне нужно встать, мне нужно. .

—Ты не можешь, Николас, — сказала София, и на этот раз, когда я присмотрелся к ней получше, я увидел, что ее глаза опухшие и красные. Она собрала волосы в высокий пучок, была одета в джинсы и простую белую футболку. —Тебе нужно отдохнуть, пожалуйста, сиди спокойно.

Я откинулся на спинку кровати, стараясь сохранять спокойствие. Если Ноа отдыхала, это означало, что с ней все в порядке, не так ли? Стив наверняка был с ней.

Мои глаза снова остановились на девушке, наблюдавшей за мной со смесью облегчения, радости и тоски. Я вспомнил тот момент, когда сказал ей, что, между нами, все кончено. Из всех девушек, с которыми я когда-либо был, София была единственной, кому я действительно не хотел причинять вреда. Она по-своему помогла мне в прошлом году, и хотя нас объединяло гораздо больше, чем дружба, я всегда знал, что мы оба не можем быть ничем иным, кроме как друзьями.

Ничто и никто не мог причинить мне того, что Ноа могла сделать с моим телом и сердцем одним лишь взглядом, и София всегда это знала.

—Что ты здесь делаешь, Соф? — спросил я, глядя ей в глаза.

Она пожала плечами и вытерла слезу, скатившуюся по ее левой щеке.

—Мне нужно было увидеть тебя и знать, что с тобой все в порядке.… когда из новостей я узнала, что с тобой случилось… — ответила она, подходя ближе, пока не смогла осторожно взять меня за руку. —Ты знаешь, когда начинаешь осознавать, что ваши отношения с парнем даже не были отношениями? —я молчал, наблюдал за ней. —Когда абсолютно никто из членов его семьи не берет трубку, чтобы сообщить вам, что с ним случилось.

—София, мы с тобой...

—Я знаю, мы расстались месяц назад, Николас, я не забыла, но я просто подумала. .

Мне действительно нужно было покончить с Софией по-хорошему, но я видел в ее глазах надежду на что-то, и я не должен был ее разочаровать. София все еще надеялась, что то, что случилось с Ноа снова повлияет на меня так сильно, что я снова брошу ее, но на этом все закончилось, нас там больше не было, мы продвинулись вперед, мы повзрослели. .

—София, Ноа ждет от меня ребенка, — сообщил я ей со всем тактом, на который был способен.

Я почувствовал, как рука, которой она держал мою, замерла, и через мгновение отпустил ее. Я предполагаю, что потребовалось несколько секунд, чтобы понять это, секунды, чтобы тот проблеск надежды в конечном итоге угас.

—Поэтому ты вернулся к ней?

— Я вернулся к ней, потому что люблю ее, — спокойно ответил я. Я не просто любил ее, я любил ее больше всего на свете, как никого, но я не сказал ей об этом, чтобы не причинить ей вреда.

София кивнула, я заметил, что она растерялась, как будто то, что я только что сказал, было последним, что она ожидала услышать из моих уст.

—Ты знаешь? На мгновение мне показалось. . что ты открыл глаза, потому что услышал мой голос, на мгновение мне показалось, что я вижу. .

Я открыл глаза именно потому, что голоса, который мне нужно было услышать, больше не было. Я открыл их в отчаянии, чтобы найти ее, Ноа.

— Я никогда не собирался причинять тебе боль, София. Этот последний год с тобой.. . ты была тем слабым светом, который освещал мои ночи.

София кивнула, набрала воздуха, и когда она снова посмотрела на меня, я поняла, что смысл ей ясен. София не была ребенком, которому я должен был что-то объяснять, она была порядочной женщиной, единственной женщиной, в которую я мог бы влюбиться, если бы не Ноа, которая вошла в мою жизнь, сметая на своем пути все, что там было.

Я не напрягся, когда она наклонилась, чтобы целомудренно поцеловать меня в уголок губ.

—Я рада слышать, что с тобой все в порядке.

Я кивнул и наблюдал, как она собрала свои вещи и вышла из комнаты. Еще одно окно закрывалось, чтобы позволить мне открыть входную дверь в жизнь, которую я хотел начать с Ноа.

 

51. НОА

Двери больницы были забиты журналистами, и Стив наотрез отказывался позволить мне выйти из машины и предстать перед этой толпой. Я понятия не имела, какой информацией обо мне располагала пресса, но разоблачение себя перед ними и демонстрация своего состояния было последним, что мы хотели сделать в те моменты.

Стиву пришлось поговорить с директором больницы, чтобы нас впустили с тыльной стороны, разрешенной только для проезда машин скорой помощи из отделения неотложной помощи. К тому времени, как я смогла подняться в палату Ника, прошло уже больше часа с тех пор, как он очнулся.

Я вошла в его палату с замиранием сердца, и когда я увидела, что он открыл мне глаза, что он улыбается мне со своей кровати, раненый, но со счастьем, переливающимся в его небесных глазах, я почувствовала, что наконец-то могу дышать.

— Куда ты подевалась, веснушка? — спросил он, раскрывая мне свою руку, приглашая меня подойти к нему, обнять и никогда не отпускать.

Это было именно то, что я сделала.

Я зарылась лицом ему в шею и позволила осторожно прижать меня к себе. Я забралась к нему в постель, когда он потянул меня за собой, и молчала, просто слушая, как громко бьется его сердце.