Наши домашние дела

Благосклонный читатель, скажите, были ли вы такимъ же какъ теперь благосклоннымъ читателемъ въ тридцатыхъ годахъ нашего вка? Мы тогда состояли таковыми; если и вы тоже, то конечнопомните, чмъ для насъ былъ тогда таинственный, красовавшiйся нкоторое время своей таинственностью баронъ Брамбеусъ, и какимъ подножiемъ служила ему тогда "Библiотека для чтенiя". Если вы молоды такъ, что не помните тогдашней "Библiотеки для чтенiя", то не судите по ныншней: теперь она уже въ третьихъ или четвертыхъ рукахъ; въ ней съ той поры произведено столько капитальныхъ исправленiй и передлокъ, что первоначальной постройки и узнать невозможно. Если же вы помните первоначальную "Библiотеку для чтенiя", то знаете, что въ ней больше всего и прежде всего читались: такъ называемая Литературная лтопись

и статьи, подписанныя барономъ Брамбеусомъ; вы знаете, какъ мы носились съ этимъ идольчикомъ, какъ мы хохотали и радовались тому, чт'o онъ для насъ выдлываетъ, съ какимъ наслажденiемъ читали мы его… А скажите, много ли вы вынесли и внесли въ вашу жизнь изъ того, что прочли въ

Литературной лтописи

и въ статьяхъ барона Брамбеуса?..Но можетъ быть вы съ той только поры и именно по милости баронв Брамбеуса и вступили въ званiе благосклоннаго читателя? — И этого уже довольно, хотите вы сказать. Совершенно справедливо! Помянемте-же собственно за это добрымъ словомъ барона Брамбеуса и его литературную лтопись… Ну, а если бы теперь, когда вы давно уже привыкли быть читателемъ, вдругъ явились къ вамъ вновь и въ вид новостей та же или подобная литературная лтопись и такiя же или подобныя статьи, какiя были подписаны барономъ Брамбеусомъ, — какъ бы вы встртили ихъ? Вы скажете, что этого быть не можетъ, что конекъ, на которомъ здилъ баронъ Брамбеусъ, давно обезножилъ и едва ли обртается въ числ живыхъ тварей. Напрасно вы такъ думаете: конька или его остовъ могутъ отрыть усердные антикварiи, и та же псня… Да позвольте: уже не раздается ли она и теперь иногда вокругъ васъ, только раздается ъ подновленнаго и подкрашеннаго пьедестальчика. Увы! кажется антикварiи упускаютъ изъ вида, что пьедестальчикъ барона былъ такого устройства, что не всякому удобно держаться на немъ. Барону легко было дйствовать, потомучто онъ взбирался на него во всеоружiи: у него бывали биткомъ набиты вс карманы разноцвтными камешками его остроумiя, и онъ бросалъ ихъ въ публику полными горстями, чт'o дйствительно произодло отличный минутный эффектъ, и публика рукоплескала, заливаясь веселымъ смхомъ. Но если бы не достало матерiала? Если бы у взобравшагося на пьедестальчикъ антикварiя оказался этотъ матерiалъ въ маломъ количеств и слабаго достоинства, — вдь эффекта не было бы и — паденiе, ршительное паденiе! Ни что не можетъ быть печальне того позорища, когда кто въ кругу умныхъ людей обнаружитъ претензiю на остроумiе и наличнаго остромiя не предъявитъ. Произноситъ человкъ фразу, разчитывая на блестящiй эффектъ; онъ кончилъ и самъ уже посмялся, а собеседники сидятъ молча, безъ улыбки и смотрятъ вопросительно, какъ бы ожидая еще чего-нибудь. А ждать-то ужь нечего — все! Боже мой! какое тяжолое чувство производитъ всегда въ нас подобное положенiе! Впрочемъ можетъ быть это наша личная особенность, — мы никому ея не навязываемъ; можетъ быть вы въ такихъ случаяхъ съ улыбкой и съ удовольствiемъ думаете: по дломъ! пусть будет стыдно господину, — впередъ наука!.. Ну, а если темою для упражненiя своего бднаго остроумiя господинъ изберетъ такой предметъ, на который большая часть собесдниковъ смотритъ очень серьезно, съ теплымъ участiемъ слдитъ за его разработкой, и лучшую, истинную его сторону считаютъ свято-неприкосновенною; и если господинъ примется мазать по всмъ сторонамъ этого предмета своимъ остроумiемъ, какъ грязью, подъ которою предметъ тускнетъ и опошливается, — это уже не можетъ не покоробить васъ. — Все такъ, скажете вы; но къ чему же идетъ рчь? гд же видно теперь появленiе изъздившагося баронова конька? — Извольте, можно сдлать и это указанiе, хотя мы уврены, что вы не замтили сами вновь появляющагося мстами конька потому только, что проходите мимо его безъ всякаго вниманiя.

Здсь однако мы должны сдлать маленькую оговорку. Надо вспомнить, что баронъ, оставившiй свою первоначальную дятельность и не показывавшiйся публик въ продолженiе десяти лтъ, снова потомъ появился на нкоторое время предъ нею; но тутъ онъ появился уже не на томъ коньк: тутъ его остроумiе приняло другой оттнокъ; оно перестало быть простыми разноцвтными камешками, а получило смыслъ, соотвтствующiй настоящму времени и его потребностямъ (баронъ былъ человгкъ разумный и съ большимъ тактомъ!).. Мы говорили, конечно, о его первомъ, старинномъ коньк.