Наши в ТАССе

– Раздайся, грязь, говно плывёт… Как мартышка ни красилась, всё равно красная… Пошла ворона лебединой походкой и забыла, кто она. Как ни крути корова хвостом, лошадью не станет…

Вчера я отгуливал. Стоит уйти на день, и тут как тут нововведение. Теперь в книгу записывают, кто чем занят в течение дня: такие-то работают, такие-то в отгуле, такие-то на задании.

Молчанов предлагает:

– Давайте пошумим, пока начальства нет. Медведева нет. Новикова нет. Нештатного замзава Аккуратовой нет. А графа мы не боимся.

Я вопросительно уставился на Молчанова. Кто ж у нас граф? И Молчанов выкладывает Марутову:

– А Санжаровский у нас из графов.

Марутов заржал:

– Вот что сделала революция! Был граф. А кем стал? Литсотрудником РПЭИ!

Олег сердито сплюнул и вышел.

Скоро он вернулся совсем другим.

Калистратов спросил:

– Оль, ты чего повеселел?

– Я рад! Уже известно решение. На три месяца меня переводят из литсотрудников в доставщики. Буду носить вам заметки. Чтоб я ваши поганые рожи не видел!

Новиков виновато заулыбался.

– Да, Володь! – рубил Олег. – Можно оседлать мула и ехать на нём через пустыню. Он ни пить, ни есть не просит. Но придёт время, когда он споткнётся… Вот и я… Отдуплился… Популизатор Бердникович носится по редакциям, подговаривает на профсобрании сегодня защищать нашего Медведя.

Не хотел я этому верить. Но когда я пошёл на обед, в коридоре меня перехватил Бердникович, взял под локоток и по-лисьи проворковал:

– Надо нам встретиться в четыре тридцать в вашей комнате. Надо обязательно выступить в защиту авторитета вашего руководителя. Медведев не может работать с людьми, а как журналист он ничего. Критиковать надо. Но не слишком.

Вот и собрание. Шинкуют Бузулука.

Говорить шашлычную правду у него язык не поворачивался, он выкручивался ужом:

– Я не пить ходил, а был в своём министерстве с плановым заданием.

– А почему не отпросился?

– Отпрашиваться тошно. Не могу отпрашиваться. Унижаться не хочу.

После наводящих вопросов не признал себя виноватым. После более настойчивых наводящих вопросов пообещал больше не нарушать дисциплину.

Великанов настаивал создать комиссию и разобрать по косточкам работу РПЭИ. Наш Новиков кричал, что всё в нашей редакции нормально.

– Но трое фрондируют. Бузулук, Петрухин, Молчанов. Делают заявления.

– Заявления можно делать и безответственные! – отбивался Новиков.

Потом насели на Медведева с допросом, почему Бузулуку, журналисту высшей квалификации, не дали ставку спецкора, а загнали в доставщики. Ему же надо троих кормить!

Медведев прикинулся овечкой:

– Я не помню, как стоял вопрос о Бузулуке.

Олег ядовито хохотнул:

– Мать-автоматика сработала. Зато у нас Аккуратова спецкор. Я не могу так просить Медведева, как она… Ничего…

Собрание кончилось. Стали расходиться.

Олег не двигался с места, в недоумении качал головой:

– Эх, жизня… Бьёт ключом. Разводным. Да всё по голове, по голове. Ну!..

И трудно усмехнулся:

– Недолго Дашка трепыхаласьВ злодея опытных руках.

2 апреля

Шутка

Весь день на выпуске считывал с Бердниковичем материалы 24 съезда КПСС.

Этот Бердникович ещё тот лис. Как бы между прочим пояснил свару с Марутовым:

– Хотел, чтобы я с ним скорешился.[241] Разбежался свалить Беляева. Да я его самого, этого Марутика-прутика, об стол …

Вечером у выхода из ТАССа меня ждала Надежда.

До метро мы шли с Севкой.

Мы с ним подошли к пивному ларьку.

Вот уже наша очередь.

Сева засуетился:

– Отойду позвонить.

В переводе это звучит так: пока ты плати, а я отойду, не буду тебе мешать расплачиваться.

Я взял три пива, при бутера.

– А девушка где? – спросил Севка.

– Стережёт мой портфель. Она скромнюха.

– Нехорошо оставлять девушку одну. Зови.

Конечно, позвал.

Выпили.

Мне не понравилось, что Севка распускал мокрые крылышки перед моей матильдой. Я её под локоток, Севке кивок, и мы с ним расстались.

– Как тебе Сева? – спрашиваю Надежду.

– Болтун с седыми висками. Неужели у вас в громкой конторе нет ни одного приличного мужика-красавца?

– Нет. Если не считать меня.

– Ты не видел, как Сева сунул мне телефончик?

– Дай сюда! – Я стал свирепо всю её ощупывать. – Я ему в плевало дам!

– Шучу. На тебя слишком подействовало пиво.

3 апреля

Девчонку звали Дездемоной…

Хоть и суббота, работаем в полном составе. Работает съезд – работаем мы! Таков приказ.

Утром сбежались – работы нет. Чем заняться? Трёпом.

– Подружка у тебя хорошая, – говорит Сева. – Только худоватая. Доска, два соска. Зато весёлая. Теперь что? Жениться на ней надо? О-о… Все женщины хороши лишь в агитационный период. До женитьбы. А вдруг алименты? Кисло отстёгивать от своих трудовых тугриков четвёртую долю во все восемнадцать лет!

Под воображаемую гитару мурлычет Олег:

– Девчонку звали Дездемоной…

Я фыркнул:

– Тоже мне Отелло…

– Подъебнёшь, когда с мельницы придёшь! – окрысился Олег. – Я сам в муке и кое-что в руке. Это я знаю. У меня за кормой тридцать лет. Эх, бывало, заломишь шапку да запустишь оглобля в коня! Надежды юношей питают…

Позвонила подруга жены Олега.