Наши в ТАССе

– Тольк! Вставай прибей знамя на дом. А то нас оштрафують. Маша не может. Заболела.

– Прибью…

8 ноября

Холодно.

Решил затопить печь.

Перекрестил её и крикнул за стены соседкам:

– Вставайте, замороженные ангелы! Грейтесь моим теплом!

Зажёг я бумагу, которой забил печь.

Повалил дым изо всех щелей.

Завопили и бабки. Мой сладкий дым и им ест очи.

Тётя Катя из-за стены:

– Маш! Покажи этому хрену, как топить.

Прибежала печной генералиссимус:

– Ты обе открыл дырки?

– Обе.

– Странно… А чего же дым прёт в дом? Принесу замазать щели.

Замазал я у себя на печке щели. Замазал и у тёти Кати.

– Марья Александровна, а вам замазать щели?

– Не надо.

После замазки дыму стало меньше. Но вонь держалась. Всю ночь дверь была полуоткрыта.

Оказывается, Соколинка по-дружески намешала цемента с песком. А цемент, как мне объяснили, в таком переплёте опасен. Я тут ни бум-бум. За что купил, за то и продал. Тот-то она не разрешила замазывать у неё щели. А может, она и не знала о фокусах цемента?

Ночью я плохо спал. Боялся за тётю Катю. Скрёбся по стене – молчит. Кашлял – молчит. Утром потемну побежал к ней и увидел у неё свет. Жива!

Славь Бога!

10 ноября

Летучка.

Все жмутся к двери, чтоб при первом же случае слинять.

Фадеичев требует:

– Не стойте за дверью. Все войдите и дверь закройте. Лариса Павловна! Входите!

– Я не могу со стулом.

– Над головами пронесите.

Из-за двери голос:

– Объявляется внос Ларисы ибн Павловны.

Фадеичев неумолим:

– Проходите, проходите. Освободите проход!

Великанов полез поддержать:

– Как ответственный за пожарное дело, я тоже за то, чтобы проход был свободен.

Первым выступал в прениях Баратянц. Похвалил дежурного критика за обзор в лучших тассовских традициях и заявил:

– Такие обзоры не нужны. Надоели! Надо обозревать не вообще работу всего коллектива. А нужно изучать работу каждой редакции в отдельности за определённый срок. Сказать, как сработала та и та редакция. Указать, что надо сделать…

От Беляева передали записку.

Баратянц прочёл её и сказал:

– Я кончил.

В записке было:

«Каждая инициатива наказуема».

13 ноября

Бег вокруг лифта

Звонит из ЦК Медведев.

Пока искали Новикова, Татьяна говорила:

– Я рада слышать ваш важный руководящий голос!

– В выходные отрабатывал.

Сегодня Татьяна опоздала на два часа. Объясняет Новикову:

– Володь! Виноватая я. Проспала. Что делать? Будильник не слышу! Вчера мой грек пошёл гулять с привезёнными с курорта щенками Марсиком Аккуратовым (этот мой кобелёк зарегистрирован на моё имя) и со своей сучечкой Татьянкой, записанной на его имя. В лифте застрял. На полметра не доехал до семнадцатого этажа! Я бегала вокруг, кудахтала и высвободила его из клетки только в четыре ночи. Шесть часов сидеть в лифте! Собачки выли, грек выл, и я метала икру. Собачки уписались. Грек через щель пи́сал в шахту.

От волнения Татьяна закурила.

Петрухин демонстративно открыл форточку.

Татьяна пыхнула:

– Единственную в редакции женщину хотите простудить?

– Хоть ты и единственная, но тут лучше не воняй табаком. Вдобавок ты ещё и некультурная.

– Ты б про культуру молчал! – захлопнула Татьяна форточку. – Будешь ещё меня воспитывать!

Мы с Сашей вышли в коридор.

– Ну ты видел, как я её? – спросил меня Саша.

Я молча поднял его руку, как это делает судья на ринге в конце поединка:

«Петрухин! Советский Союз!»

19 ноября

Для бездельника цель жизни – успеть ничего не сделать.

В. Кафанов

ПОТЕРЯЛАСЬ ЗАПЯТАЯ

Из ЦК Медведев прислал тульский отчёт. В нём говорилось, что горняки добыли за пятилетку 4,7 миллиона тонн угля.

В пути со Старой площади до Тверского бульвара потерялась запятая, и в плотных тассовских листах уже значилось, что было получено 47 миллионов тонн угля.

Переполох!

Теперь на выпуске заведена папка для каждой редакции, и дежурные редакций должны читать копии прошедших материалов.

Косило[206]

Калистратов пустился в рассуждения:

– Моё золотое правило: не спеши выполнять указание начальства. Оно даст другое. Не надо спешить печь блины с просырью. Ла-ла-ла нам не нужно, как сказал главный. Поэтому, между нами, я больше сижу без дела. В ожидании нового указания.

24 декабря

Утро. Еду в автобусе.

– Вы сходите?

– Я сходил дома.

Бузулук бренчит на воображаемой гитаре и мурлычет:

– Старикам везде у нас дорога,Молодым везде у нас печёт.

– Олежка, – сказала Татьяна, – а я тоже могу лепить в рифму!

В мире ни одна заразаНе живёт без унитаза!

Подал свой голос и Молчанов:

– Ещё ходит по улицам московскимДевушка, которую не встретил Санжаровский.

Калистратов вежливо похлопал в ладошки:

– Спасибо всем бардам. Только почему сегодня по «Маяку» не было юморной передачи «Опять 25»?

Татьяна:

– А это всегда – если кто помер. Услышала сегодня утром симфонию Моцарта. Ну, думаю, кто-то тю-тю. Так и есть. Шверник.[207] Ничего был дядька.