Наследие Божественной Орхидеи

Вдобавок на северо-западе Тихого океана разбушевалась метель, а у него еще оставалось несколько дней от отпуска, которые ему хотелось провести со своими обожаемыми девочками. Он не сразу остановил свой выбор на Четырех Реках. На самом деле в поисках лучшей погоды он собирался проехать мимо городка к побережью Мексиканского залива, но тут начались эти ужасные звонки.

При виде дерева Майка до самых костей пробрал озноб. Как человек мог превратиться в дерево? Хотя он видел это собственными глазами, но в глубине души отказывался в это верить. Тогда он сказал полицейскому, что спал, но он солгал. Ему пришлось солгать. Не мог же он официально заявить, что видел то, что видел! Это противоречило всем законам природы. Семье Монтойя пора прекратить эти безумства. Во всяком случае, теперь, когда Орхидея умерла – да будет ей земля пухом, – они могли бы отказаться от своих выдумок и историй.

Он бросил взгляд на Рианнон в зеркало заднего вида: малышка чуть не кувыркнулась с сиденья, пока их розовый «Жук» взбирался на убийственный для мотора холм. Она должна знать своих родственников, какими бы странными и неприятными те ни казались Майку. Рианнон была безупречна. Он даже полюбил маленький розовый цветок у нее на лбу. Девочка унаследовала от матери хорошенькое личико и высокие скулы. По правде говоря, она унаследовала только волосы цвета спелой пшеницы от отца – когда у него еще были волосы. После пожара они стали пепельными. Затем, через несколько дней, выпали, прядь за прядью, подобно засохшему на пронзительном ветру дереву.

Указав в окно, Рианнон произнесла:

– Это она! Mamá!

Татинелли улыбнулась, хотя каждая частичка ее тела ныла. Никто не понимал причины этой боли. Когда она обратилась к врачу, ей сказали, что у нее все в порядке. Это ее фантазии. Но когда она двигалась, ей казалось, она собрана из старых проржавевших металлических деталей. Как будто проблем со здоровьем было мало, Татинелли казалось, что ее кто-то преследует. Похоже, в это тоже никто не поверил. Зато теперь, когда они оказались в Четырех Реках, где воздух был напоен ароматом диких цветов, она успокоилась. Ей хотелось думать, что проблемы остались позади. Жаль, что она не навестила отца раньше, в тот же день. Может, из-за нее он опоздал бы на работу и его не сбил бы грузовик. Слезы снова покатились по ее щекам, но их осушил прохладный ветерок.

Она протянула руку Рианнон.

– Да, малышка. Это Mamá Орхидея.

Голос Рианнон звенел, как колокольчик на ветру. Стрекозы залетали в машину, тыкались в ее розу, разгуливали по плечам, гнездились в завитках ее волос, словно она была сказочным подменышем, вернувшимся домой.

Салливаны припарковались у дома, где на крыльце их ждали Реймундо с Маримар. Растущее рядом дерево отбрасывало длинную тень. Когда они припарковались, стрекозы умчались к высокой траве на холмах.

– Рада вас видеть, – сказала Татинелли, крепко обнимая кузенов. Она немного приободрилась, как будто Реймундо отдал ей часть своих сил, а Маримар поддержала ее.

Некогда было сожалеть о том, как редко они виделись за эти годы. Как прискорбны были обстоятельства. Рианнон выпрыгнула из машины. Она была в ярко-зеленом платье, цвета молодых листьев, цвета тугого розового бутона на ключице Маримар, который так и не расцвел.

Маримар не удержалась от смеха, когда девчурка обняла ее за ноги. Рианнон тараторила со скоростью тысяча слов в минуту. Ее любимый цвет – изумрудно-зеленый, она учится во втором классе. Любимые предметы – естествознание и чтение. Она обожала истории, которые сочиняла ее мать, сказки о волшебных холмах и речном чудище, о дальних краях, где никто из них не бывал. Она боялась темноты, но только когда оставалась одна. Ей хотелось вырасти, чтобы дотянуться до цветов на высоком дереве. Она слышит, как дерево плачет. А они слышат? Может быть, там внутри кто-то сидит?

– Ты слышишь дерево? – спросил Рей. В его резком тоне прозвучало не столько недоверие, сколько ревность. – Мы никогда ничего не слышим. Мы покончили с этой ерундой.

Майк потрепал дочь по голове.

– Она думает, что деревья разговаривают с ней. У нее богатое воображение.

Рей изобразил улыбку.

– Да уж, богаче некуда.

Но Рианнон уже потеряла интерес к своим родственникам. Указав на синего петуха, она спросила:

– Мамочка, что делает этот петух?

– Габо откладывает яйцо, дорогая.

– Теперь его зовут Джеймсон, – сказала Маримар.

Подняв голову к дереву Орхидеи, Рианнон подождала, словно вслушивалась, и потом рассмеялась.

– Орхидее не нравится, что ты поменяла ему имя.

Маримар побледнела.

– Что?

– Зачем ты это сделала? – спросил Рей.

Маримар, защищаясь, пожала плечами.

– Он выпил целую бутылку виски «Джеймсон» и издох. Я даже похоронила его, но на следующий день он снова был здесь, устроился на корнях Орхидеи.

– У него девять жизней, как у кошки? – спросила Рианнон.

– Да, дорогая, – ответила Татинелли, потому что, скорее всего, так и было. – Он воскресает в четвертый или пятый раз.