Наследие войны

Кабайя пожал плечами, явно не впечатленный. - Я верю, что ты ненавидишь этих людей, Нгуо. И я тоже их ненавижу, но и тебя тоже, как и все кикуйю. Ты не принес нам ничего, кроме боли и страданий. Ты не дал мне ни одной причины, по которой я когда-либо соглашусь встать рядом с тобой. И я вижу все причины, чтобы убить тебя, медленно, на глазах у всех моих людей. Да, именно это я и сделаю ... Гитири!

Его зловещий приспешник вышел из тени рядом с навесом, размахивая своей пангой.

- Подожди! Пожалуйста! - дерзкая внешность Де Ланси начала сдавать. - Я могу дать тебе то, что ты хочешь!

Стоя в задней части толпы, Макори слегка покачал головой.

Ты проявил слабость, Де Ланси. Плохой ход.

- ‘Да...?

На лице Кабайи появилась хитрая улыбка. Он наслаждался страхом англичанина при виде Гитири и мыслью о том, что может сделать его панга.

Де Ланси предпринял последнюю попытку перехватить инициативу.

- Ты никогда не выиграешь эту войну, - сказал он. - Британское правительство никогда не позволит выгнать себя из Кении. Они могли бы сделать жизнь вашего народа намного лучше ... Но вместо этого они решили убить вас. Вы должны найти способ покончить с этим, прежде чем они убьют вас всех.

- Мы никогда не сдадимся.

- Я не это имею в виду. Я предлагаю способ заставить губернатора Кении сесть за стол переговоров о мире.

- Мы никогда не будем вести переговоры! Мы никогда не предадим народ кикуйю!

- О, ради бога, парень, перестань принимать позы и напряги мозги. У тебя есть выбор. Продолжайте в том же духе, зная, что они доберутся до вас задолго до того, как вы получите свободу. Или сделать что-то настолько смелое, настолько поразительное, настолько чертовски шокирующее, что это изменит всю игру.

- ‘Как это изменит?

- Отнимая у врага желание продолжать сражаться. Послушай, белые в Кении так же устали от этого, как и ты. Их дети каждую ночь ложатся спать, рыдая. Их мемсахибы наполовину в ужасе. И не имеет значения, чего хотят политики в Вестминстере. Если белые кенийцы скажут: - “С нас хватит. Мы хотим мира прямо сейчас”, - будет невозможно продолжать войну.’

- И как бы я это сделал? Перестань визжать, как жирная свинья, и скажи мне это!

Де Ланси заставил себя улыбнуться. - Хорошо, тогда я расскажу тебе. Но прежде чем я это сделаю, мне нужно знать одну вещь. Я знаю, что у вас здесь есть эти люди и по крайней мере один автомобиль в вашем распоряжении. Но можете ли вы собрать силы минимум из сорока человек, предпочтительно больше, и доставить их на скорости к заданной цели, провести вооруженное нападение, а затем снова вывести их?

- ‘Это все секретные вопросы, - возразил Кабайя.

– О, ради Бога, оглянитесь вокруг - кому я расскажу? Или это твой способ сказать: - “Нет, не знаю”?

Кабайя ощетинился при этом предложении. - Здешние люди - не единственные мои силы в лесу. У нас есть грузовики, а не только этот фургон. Британская армия сама научила меня планировать и выполнять военные миссии.

- Хорошо, потому что у меня есть один на примете. Я знаю, как вы можете нанести удар в самое сердце белого сообщества. Есть группа людей, которых все считают неприкасаемыми, людей, которых вся Кения знает по имени и репутации, даже если они никогда с ними не встречались. Если вы убьете этих людей, то вся Кения будет знать, что ни один белый мужчина, женщина или ребенок не находится в безопасности, потому что вы и другие террористы, подобные вам, можете достать кого угодно и где угодно в любое время. И когда это произойдет, не будет иметь значения, чего хочет британское правительство. Джонни Сеттлер и его жена будут отчаянно пытаться заключить сделку. Так ... ты спасешь мне жизнь?

- С какой стати? Вы много говорили, но не было никаких подробностей, никакого плана нападения. Пока что у меня нет никаких причин оставлять тебя в живых.

Де Ланси кивнул. - Хорошо, тогда вам нужен мой план ... Вот он ...

И именно тогда он произнес слово "Лусима".

Со своего места позади зрителей Макори не мог расслышать каждую деталь того, что предлагал Де Ланси. Но он поймал достаточно, чтобы остудить кровь. Все в Кении, черные или белые, знали три вещи о Бване Кортни и его семье. Они были богаты настолько, что ни один нормальный человек и представить себе не мог. Их поместье было похоже на частное королевство. А к их туземным рабочим относились лучше всех в стране, и им не нужно было бороться за лучшую жизнь. Остальная часть страны, возможно, и горела в огне, но Лусима все еще была мирным раем.

В таком случае смерть Леона Кортни и его семьи может спровоцировать бешеные, панические требования еще большей жестокости и угнетения. Как сказала Макори Шафран, англичане всегда дают отпор. Но даже у них были свои пределы – Индия доказала это, – и точка зрения Де Ланси о том, что белые Кении сыты по горло страхом, была хорошо обоснована. Любой полицейский знал,в какой панике уже пребывали поселенцы. Зверство, подобное тому, которое предлагал Де Ланси, могло просто шокировать их, заставив призвать к прекращению гражданской войны.