Наследие войны

Ферди рассмеялся. - Но там не было никаких незваных гостей. Никто бы так не разозлился. Они знали, что сделает с ними граф.

- У тебя есть семья? - спросила Шафран.

- Есть сестра, живет в Штутгарте. Но я не видел ее уже много лет. Он посмотрел на двух своих нежданных гостей. – Давай я принесу тебе кофе - настоящего, а не того эрзац-дерьма, которое мы тогда пили. О, простите, мэм, я не хотел вас обидеть.

- ‘Все в порядке, Ферди, - заверила его Шафран. - Я привыкла к военному языку. Не доставай свой лучший фарфор, я могу пить из старой жестянки. Я и раньше часто так делала.

Ферди рассмеялся. - Мне нравится ваша жена, сэр. Она не из тех светских красавиц, которые смотрят свысока на простых людей – не то что некоторые, о которых я мог бы упомянуть. Он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, поморщился и сказал - "Ах, что я болтаю, когда мои гости нуждаются в выпивке?"

В двухстах метрах от него, притаившись за небольшой щелью в шестидесятиметровой стене сарая цеппелинов, Фриц Вернер наслаждался своей удачей. Он выбрал гигантские руины в качестве своего укрытия, потому что они обеспечивали укрытие и самый широкий обзор. Куда бы ни направились предатель и его английская сучка на аэродроме, в здании обязательно найдется место, откуда он сможет наблюдать за ними.

А потом, по чистой случайности, они подъехали к нему. На мгновение он забеспокоился. Что, если они придут, чтобы лично осмотреть это место? Это была самая заметная достопримечательность, и вполне естественно, что они захотели посмотреть.

Он принял меры предосторожности. Нельзя было прослужить восемь лет в Geheime Staatspolizei, тайной государственной полиции, иначе известной как гестапо, не имея правил, которые были бы настолько глубоко вбиты в вас, что они были автоматическими, даже после шестилетнего перерыва. Его машина была хорошо спрятана. Он верил в свою способность избежать обнаружения.

По какой-то причине они остановились у хижины однорукого бродяги, который играл роль охранника.

У этого ублюдка фон Меербаха хороший вкус на женщин.

Вернер внимательно посмотрел на нее в полевой бинокль. Она была высокой, стройной, но на ней было достаточно мяса, чтобы мужчина мог за что-то держаться. Темные волосы, голубые глаза; потом она улыбнулась так ярко, что ему захотелось ударить ее.

Он вспомнил русских женщин, которых арестовывали во время его двухлетнего пребывания в Смоленске, – ‘подозреваемых в партизанстве". Найдите хорошенькую девчонку, пусть парни поиграют. Выведите ее на какой-нибудь пустырь и всадите ей пулю в затылок. Это были те самые дни.

Фон Меербахи стояли вокруг костра и вели настоящий старинный разговор.

- Он нахмурился.

Зачем, во имя Всего Святого, тебе понадобилось разговаривать с бродягой?

Ферди подтащил к огню пару ржавых бочек из-под масла.

- Садитесь, пожалуйста.

Он вошел в хижину и вернулся с парой помятых жестяных кружек.

Вода в котелке уже закипела. Ферди снял кастрюлю с огня и открыл бумажный пакет. Шафран уловила запах кофе еще до того, как он вылил его в кофейник.

- Пусть все уляжется, - сказал он.

- Хочешь чего-нибудь покрепче? - спросил Герхард, доставая из кармана новую фляжку. - ‘Бренди, Martell Cordon Bleu, взято из замка сегодня утром.

- ‘Благодарю вас, сэр, - сказал Ферди.

Герхард сделал большой глоток и посмотрел на Шафран, которая держала горячую чашку голыми руками.

- ‘Нет, спасибо, - сказала она. - Это меня вполне устроит. Спасибо, Ферди, я...

Ее фраза оборвалась, когда что-то в сарае Цеппелина привлекло ее внимание - отблеск света среди мрачных теней руин. Она решила, что это, должно быть, солнечный свет, бьющий в старое окно, и снова обратила свое внимание на Ферди.

- Вы собирались что-то сказать, прежде чем приготовить кофе.

Ферди пожал плечами. - Я не хочу показаться грубым или неуважительным ...

- Не стесняйтесь говорить, что вам угодно.

- Очень хорошо, но сначала позвольте мне сделать сигарету.

Он достал из кармана брюк помятую жестянку из-под табака и пачку бумаг. За несколько секунд он смастерил идеальный сверток и чиркнул спичкой, все одной рукой.

Шафран радостно зааплодировала.

Ферди усмехнулся, затягиваясь сигаретой. - ‘Графиня,’ - сказал он. - ‘Скручивать сигарету в ее присутствии? Она бы этого не потерпела и позаботилась, чтобы я пострадал.

- ‘Неужели? - небрежно спросил Герхард. - Я знал ее, когда мы были молоды. Тогда она не была такой.

- Может быть, это граф сделал ее такой. - Ферди сплюнул с языка кусочек табака. - Не знаю, зачем я тебе это рассказываю. Это может навлечь на меня неприятности. Но я был здесь, когда они уходили. Видел, как они оба уходили.

Герхард и Шафран переглянулись.

- ‘Вы хотите сказать, в конце войны? - спросил Герхард.

- Да, в самом конце. Но они не пошли вместе. Она полетела первой, на стандартном самолете. Он уехал через несколько дней. Видели бы вы эту штуку – фюзеляж, как у ракеты V2, четыре реактивных двигателя ...

- ‘Четыре? Герхард недоверчиво ахнул. - ‘В 1945 году не было четырехмоторных самолетов.