Наследие войны

У вождя было много акров плодородной земли. Из своего офиса в Найроби он управлял несколькими компаниями, занимавшимися автоперевозками и оптовой торговлей продуктами питания, а также сетью магазинов, обслуживавших местное население. Для него колонизация не означала утраты свободы или независимости. Всем, что у него было, он был обязан присутствию белого человека на своей земле.

- Я знаю, что благословенна. Вот почему я хочу помочь тем, кому повезло меньше, чем мне, - ответила Вангари, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. Она не могла позволить эмоциям взять верх над собой, если надеялась завоевать отца.

Ее логика не произвела на него впечатления.

- Ба! - Он отмахнулся от ее аргументов пренебрежительным взмахом руки. - Почему ты так заботишься о людях, которых даже не знаешь, и так мало о собственной семье? Ты разбила сердце своей матери. Она мечтала о том дне, когда ты выйдешь замуж. В течение многих лет она разговаривала с другими старшими женщинами нашего племени. Это матери сильных, красивых сыновей из лучших семей. Она позаботилась о том, чтобы тебя отдали только лучшему из возможных мужей.

Вангари выпрямилась во весь рост и, высоко подняв голову, ответила - Я не объект для торговли. Я взрослая женщина, которая сама выберет себе мужчину.

- Этому тебя учили в Лондоне? - спросил Ндири. - ‘Чтобы плюнуть матери в лицо?

- Это ты хотел, чтобы я поехала в Англию. - Учись у англичан,” сказал ты. - А чего ты ожидал?

- Я ожидал, что ты научишься хорошим манерам и утонченности. Ты должна была стать леди.

- ‘О, неужели? Неужели мы, африканцы, настолько лишены достоинства, что должны учиться у наших хозяев, как себя вести?

- Тебе нужно у кого-то учиться, это ясно. Как ты собираешься жить, когда выйдешь замуж за этого доктора масаи? Не беги ко мне за деньгами. Я плачу тебе не за то, чтобы ты позорила меня перед всеми моими людьми.

- Нам не нужны ваши деньги. Мы с Бенджамином устраивались на работу во время университетских каникул. Мы сэкономили свое жалованье. Мы собираемся открыть клинику в Истленде ...

- Восточные земли? - перебил ее отец, еще более презрительно, чем прежде. - Это всего лишь трущобы, трущобный городок! Это логово воров. Как вы будете лечить больных, если бандиты украли все ваши лекарства, а? Скажи мне это!

- Даже гангстерам нужны врачи, отец. У них тоже есть семьи. Они увидят, что Бенджамин помогает людям. Им не будет никакой пользы, если они причинят нам вред.

- И я полагаю, что ты воспользуешься своим дипломом юриста, который стоил мне столько денег, чтобы помочь этим гангстерам избежать тюрьмы.

- Нет, я буду давать простым жителям Истленда советы по поводу их юридических и социальных проблем, чтобы они не проиграли из-за того, что слишком бедны, чтобы платить нормальному адвокату.

Вождь Ндири почти не слушал. Его голова была полна видений его прекрасной девушки, окруженной отбросами земли.

- Боже мой, неужели нет ничего, чего бы ты не сделала, чтобы опозорить свою семью? - спросил он.

Вангари больше не могла сдерживаться.

- Я не позорю свою семью, помогая нуждающимся, - огрызнулась она. - Но ты позоришь свою семью, свое племя и свою страну, вылизывая задницы белым колонистам. Ты выполняешь приказы Дома правительства, даже если это причиняет вред нашему народу. Это тебе должно быть стыдно.

Вождь Ндири снова вскочил, выпучив глаза, его грудь вздымалась не только от напряжения, но и от ярости. - Он указал на дверь своего кабинета.

- ‘Убирайся! - прорычал он. - Иди! Покинь этот дом и никогда больше не затемняй его дверь. Ты была солнцем в моем небе, Вангари. Но теперь ты для меня мертва.

***

В паспорте этого человека значилось - Мишель Шульц. В нем говорилось, что он родился здесь и он был выдан по приказу правительственного министра, чья преданность делу, которому Шульц посвятил последние четверть века, была столь же тверда и непоколебима, как и его собственная.

Теперь, в конце рабочего дня, Шульц вывел длинную черную морду своего немецкого седана из ворот автомобильного машиностроительного предприятия, носившего его имя, в вечернее движение. Автомобиль был новой модели, приводимый в действие двигателем, который придавал ему впечатляющее ускорение и скорость - качества, которые были еще больше усилены модификациями, добавленными собственными механиками Шульца. Один из его самых эффективных приемов продаж состоял в том, чтобы взять потенциальных клиентов на прогулку, нажать на акселератор, а затем крикнуть, перекрывая рев двигателя - "Мы можем заставить вашу машину ехать так же быстро!"

А пока ему приходилось ползти со скоростью пешехода, пока машина не вырвалась из цепких объятий пробок в час пик. Шульц забарабанил пальцами по рулю. Он был не из тех, кто любит ждать. Но несмотря на то, что город был большим и процветающим, он был ничтожно мал по размерам с Лондоном, Парижем или Берлином, и вскоре Шульц уже ехал по холмистым предгорьям, по проселочным дорогам, испещренным тенью деревьев, растущих по обеим сторонам, мимо ворот загородных поместий, благословленных богатыми пастбищами и плодородными виноградниками.