Наследие войны

Иногда от собаки, которая не лает, можно узнать столько же, сколько и от той, которая лает. Офицер разведки в Ханс-Петере Кламмере понял, что кто-то хотел, чтобы мисс Кортни хорошо скрывалась. И этот кто-то имел право сказать прессе "Нет".

Так что же ты задумала, моя дорогая?

Кламмер собрал вырезки, разложил их по порядку и уже собирался положить обратно в конверт, когда кое-что заметил. Конверт был не пуст. Была еще одна последняя вырезка, спрятанная сзади, которая почему-то не выпала вместе с остальными.

Кламмер вытащил ее. Этот листок бумаги не был старым и желтым. Он был датировано двумя неделями ранее. На нем была изображена Шафран Кортни Меербах, такая же восхитительная, как и всегда, выходящая из ресторана со своим мужем и людьми, которых репортер описал как "старых боевых товарищей".

Когда Кламмер прочитал имена этих товарищей, его лицо расплылось в улыбке. Теперь он знал, почему Шафран Кортни не попала в газеты. Ханс-Петер Кламмер уже сообщил своему куратору в Германии, что у него хорошие успехи. Он с уверенностью рассчитывал составить полное досье на Шафран Кортни Меербах. Теперь ему предстояло выяснить, чем она занималась в качестве британского секретного агента. А это требовало обходного подхода.

Не было смысла пытаться что-то вытянуть из других людей на газетной фотографии. Бывшие оперативники ГП были яростно преданы своей старой организации. Они никогда не расскажут незнакомому человеку, особенно немцу, о военном товарище. Любой подход к ним приведет к тому, что Кортни Меербах будет предупреждена о том, что кто-то расследует ее.

Но Кламмер знал, что SOE не пользовалась популярностью у остальной части военного и разведывательного истеблишмента. Профессиональные шпионы в Секретной разведывательной службе смотрели на толпу на Бейкер-стрит свысока, как на рядовых любителей, которые тратят ресурсы впустую и мешают обычному сбору разведданных. Старшие офицеры армии с таким же презрением относились к чудакам и иностранцам, которых SOE, по-видимому, предпочитала в качестве своих новобранцев, и возмущались каждым пенни своего бюджета.

Кламмеру нужно было найти кого-то в британском министерстве обороны или Министерстве иностранных дел, в котором теоретически действовала СИС, кто был бы готов передавать сплетни из прошлых дней. Его новый союзник сэр Джереми Каммингс заседал в Комитете по иностранным делам Палаты общин. Возможно, он знает подходящего человека, с которым можно поговорить. Но, подумал Кламмер, ему, возможно, потребуется немного убеждения, чтобы разгласить такую информацию.

Некоторое время он думал о Каммингсе, а затем о своей жене, леди Анабель, дочери маркиза Давентри. Она была простой женщиной, с горьким выражением лица женщины, которая знала, что ее муж женился на ней только из-за ее титула, денег и связей ее отца в высшем обществе. Любой мужчина, взявший ее в жены, наверняка искал бы развлечений в другом месте.

Кламмер отправил телеграмму в Германию:

Я НАШЛА ВЕЛИКОЛЕПНУЮ РАБОТУ ПО ХОЗЯЙСТВУ В ЛОНДОНЕ ДЛЯ КУЗИНЫ ХАЙДИ. НО ОНА ДОЛЖНА ПРИБЫТЬ БЫСТРО, ПРЕЖДЕ ЧЕМ КТО-ТО ДРУГОЙ ЗАБЕРЕТ ЕЕ!

Два дня спустя Кламмер был в лондонском аэропорту, чтобы встретить рейс British European Airways из Кельна. Красивая девушка с волосами, заплетенными в длинные светлые косички, появилась в зоне прилета, поймала его взгляд и побежала к нему, широко раскинув руки, чтобы обнять его, крича: - "Дядя Ганс!’

- Моя дорогая Хайди, - сказал он, поймав ее и целомудренно поцеловав в лоб. - Как поживаете?

- Я так, так счастлива быть здесь! - воскликнула Хайди, ее васильковые глаза расширились от невинного возбуждения.

- Что ж, пойдем со мной, и я расскажу тебе все свои новости.

Хайди выглядела для всего мира как добросердечная немецкая мадхен лет восемнадцати-девятнадцати, самое большее. На самом деле она была жесткой, нераскаявшейся тридцатилетней проституткой, с кровью, холодной, как у гадюки. Говорили, что фюрер был единственным мужчиной, которого она когда-либо любила, и одним из немногих, с кем она никогда не спала. В его отсутствие она преданно служила рейху в качестве любовницы ряда высокопоставленных нацистов. Говорили даже, что Хайди была последним человеком, который видел личного секретаря Гитлера Мартина Бормана до того, как он исчез 1 мая 1945 года, хотя, как гласит история, "в то время она не смотрела ему в глаза".

Теперь она управляла дико прибыльным борделем в Гамбурге, но по-прежнему выполняла задания ради общего дела. Когда Кламмер объяснил ситуацию, Хайди пожала плечами и сказала: "Если ты представишь нас в пятницу, он расскажет тебе все, что ты захочешь, к понедельнику". Потом она посмотрела на него и сказала: - "Давай, Ханси, давай сделаем это в память о старых временах". Ты же знаешь, что мы оба не лучше друг друга.