Наследие войны

- Самый худший вид. К счастью для нас, это не заняло много времени, прежде чем Фрэнсис был взорван. Мы вышли на него. Трудное положение для Кортни. Они стояли за то, чтобы член семьи был разоблачен как предатель. Подобные вещи могли разрушить их бизнес-империю. Юная Шафран взяла дело в свои руки.

Дипломат сделал паузу для драматического эффекта. Он глубоко затянулся сигаретой, затушил ее, выдохнул и сказал: - Дядю Фрэнсиса застрелила его племянница. Официальной линией была самооборона. Но это полная чушь. Шафран Кортни выстрелила ему прямо между глаз, как ни крути. Она убила его, чтобы спасти репутацию своей семьи.

- Майн Готт ... ’ выдохнул Кламмер. - Теперь я понимаю, почему она была таким ценным товаром.

- Я скажу тебе еще кое-что. В 1943 году мисс Кортни была отправлена в Нидерланды, чтобы проверить сообщения о том, что ваши парни скомпрометировали там все сети госпредприятия. Она установила, вне всякого сомнения, что практически каждый агент, посланный SOE в Голландию или Бельгию, был схвачен и либо казнен, либо возвращен в поле как двойной агент. Ее нужно было срочно извлечь ...

- Потому что ее информация была такой ценной? - спросил Кламмер.

– Нет, потому что она столкнулась с офицером СС и собиралась быть арестованной за его убийство.

- Извините за выражение, но она похожа на кровожадную суку.

- Я бы не стал спорить с такой оценкой. Но на этот раз это действительно была самооборона. Очевидно, парень из СС пытался изнасиловать ее. Ей это не понравилось. Поверь мне, старина, Шафран Кортни - не та женщина, с которой хочется ссориться.

***

- Боже мой! Даже наши друзья в Германии теперь зовут меня Шульцем! - взорвался Конрад фон Меербах, срывая наушники, которые он носил, снимая закодированные сообщения, которые были отправлены с самых высоких уровней неонацистского аппарата в Германии и получены на мощном коротковолновом приемнике-передатчике, который он держал в подвале под своим домом. – Как будто они забыли меня - настоящего меня.

- Вряд ли, мой дорогой, - сказала Франческа, протягивая ему чашку кофе. - Если бы они это сделали, то не стали бы тебе звонить.

Фон Меербах неопределенно хмыкнул, достал блокнот и начал расшифровку. Коды, которые они использовали сейчас, были по-детски просты по сравнению с почти непроницаемой сложностью связи военного времени. Все старые шифровальные машины давно были уничтожены, кроме того, больше не было станций прослушивания союзников, фиксирующих каждую точку и тире, когда они были отправлены.

Через полчаса он уже поднимался по лестнице обратно в дом. Франческа была на кухне, готовила ужин. Она повернулась, чтобы поприветствовать его, и уже собиралась спросить, о чем говорится в сообщении, когда увидела грозное выражение на лице мужа. Молчание было единственным вариантом, когда он был в таком настроении.

Фон Меербах сел за кухонный стол, взял себя в руки и сказал: - "Мой брат и женщина Кортни посетили замок Меербах и Моторный завод. Они встретились с моей матерью и евреем Соломонсом. Ходят слухи, что они планируют все продать. Замок, фабрика ... От моего наследия ничего не останется. Вся моя работа, работа моего отца, работа моего деда ... все исчезнет. И я ничего не могу с этим поделать. Ничего!

Франческа держала на кухне бутылку шнапса для тех случаев, когда поведение мужа по отношению к ней было невыносимо без алкоголя, чтобы притупить физическую или эмоциональную боль. Она вытащила его из кладовки, где держала между бутылками с уксусом и растительным маслом, налила стакан и поставила перед своим мужчиной.

Он схватил стакан, залпом осушил его и с грохотом поставил обратно на стол. Франческа снова наполнила его. Она по-прежнему не произнесла ни слова.

- Очевидно, они вдвоем рыскали по аэродрому. Конрад никогда не называл брата по имени, если это было возможно, и Шафран тоже, но Франческа знала, кого он имел в виду. - Они встретили человека по фамилии Пош. Это имя ничего мне не говорило, но ...

- ‘Ферди,’ сказала Франческа. - Его звали Ферди. Он потерял руку в России, слишком много пил. Но он был достаточно полезен. Она замолчала, когда чудовищность того, что она собиралась сказать, поразила ее. - Он загружал самолет, когда я уезжала в последний раз.

Красный румянец ярости сошел с лица фон Меербаха, сменившись белым, как мел, ужасом.

- Тогда он мог быть там ... - Он покачал головой, не в силах закончить.

- Они найдут нас. - Франческа отчаянно огляделась, ее глаза метались по кухне, как будто ее стены смыкались вокруг нее, когда она завыла: - Что мы будем делать?

Фон Меербах был достаточно мужчиной, чтобы встать из-за стола, обнять жену и сказать ей, чтобы она не волновалась. Он все уладит. Но в течение следующих нескольких дней одно-единственное слово эхом отдавалось в его голове: - Как?