Натюрморт для вампира

– Это надо делать очень деликатно и осторожно. Я вам предлагаю сойтись ближе с бутафором. У него преступник может прятать пистолет. В театре много бутафорского оружия, среди него можно без проблем хранить «Вальтер». Ну, и в костюмерной, соответственно, – мужской костюм, переодевшись в женский. Поинтересуйтесь, кто с кем и где живет. Особенно, обратите внимание на мужчин 45-50 лет. Угощайте всех коньяком, расходы мы вам оплатим. Попробуйте сойтись ближе с какой-нибудь актрисой. Женщины любят посудачить о жизни других. Помните, что правильно заданный вопрос – это половина ответа. Продумывайте каждое свое слово. А я жду от вас следующих докладов. – Дубовик крепко сжал руку Антоника: – Помните, любая ошибка может стоить кому-то жизни. А недооцененный противник – это путь к поражению.

Николай Карлович Барановский, высокий мужчина с заметно выдающимся вперёд животиком, довольно приятной наружности, директор местного драмтеатра, увидев входящего в холл столичного журналиста, вышел ему навстречу, протягивая крупные ладони:

– Ну, рад, рад! Мне звонил редактор нашей газеты, сказал, что вы уже принесли ему статью о нашем театре. Скоро выйдет в тираж. Но вы, как будто, хотите продолжить серию статей? Тогда вам ко мне, – в полупоклоне Барановский указал на свою дверь, но Антоник, будто в раздумье, остановился и произнес:

– Знаете, я всё же предпочел бы провести время среди актеров и обслуживающего персонала. Я должен видеть людей, их глаза, лица, – майор в этот момент вдруг почувствовал в себе некий талант: с такой проникновенностью он играл роль журналиста. – О вас я напишу отдельную статью, так сказать, на закуску.

Барановский даже вспотел от удовольствия, услышав такое предложение. В этот момент он был готов позволить Антонику не то, что ходить свободно по театру, но и предоставить отдельную комнату для работы, а если понадобиться, то и жилья.

Через два дня майор уже был своим в артистической среде: спектакли он смотрел из-за кулис, со всеми актерами глушил коньяк, ссужал деньги всем без разбора, лапал актрисулек и первого, и второго состава. При этом дважды схлопотал по лицу от мужа одной из них, но вышел из передряги победителем: директор, в театре которого после публикации, грамотно состряпанной сотрудниками КГБ статьи, вдруг увеличились кассовые сборы, потребовал от скандалиста извинений в адрес столичного гостя. Посрамленный муж был прощен и одарен бутылкой дорогого коньяка. После этого Антоник предпочел не иметь дела с женщинами, а продолжил ежевечерние беседы в кругу мужского коллектива театра за рюмкой коньяку. Если бы собеседники не были так жадны до дармовой выпивки, и не старались обогнать друг друга в возлияниях, то вполне могли бы заметить, что цветок на подоконнике бутафора уже начал сбрасывать листья, наливаясь вместе со всеми спиртными напитками, щедро преподносимыми ему Антоником.

Поздно вечером третьего дня майор позвонил Дубовику и спросил, когда они могут встретиться.

Рано утром подполковник был уже у него в номере.

– Вот, товарищ подполковник, «Вальтер», он действительно, был среди бутафорского оружия, вернее, оружия вообще. – Антоник аккуратно положил на стол пистолет, завернутый в ситцевую тряпицу. – Там всего, и в самом деле, немало. Как объяснил Сытин, после войны его приносили местные жители. В театре же много спектаклей о войне играют. Вот и сейчас у них идет постановка о Зое Космодемьянской. Так вот, на всех настоящих пистолетах и ружьях бойки сбиты, а на этом – нет. Дальше… Кассир поведала мне, что Полякова была заядлой театралкой и в начале каждого месяца посещала театр. Репертуар был для неё неважен. Странно, да?

– Ну, понятно, Кох, видимо, поставил ей условие: появляться на спектаклях в определенное время. Потому-то эти посещения стали для неё пыткой, и она возненавидела театр. А, может быть, никогда и не любила, но вынуждена была ходить. А подозреваемые? Есть кто-то?

Антоник положил перед подполковником за ночь составленный рапорт.

– Вот здесь посмотрите, я отметил особо троих: помощник режиссера, электрик и гример. Они больше других подходят под наши приметы. Появились в театре после войны, родных ни у кого не осталось. Живут в довольно стесненных условиях, хотя, честно сказать, из всей этой театральной «публики» мало кто живет нормально. Я всё подробно, насколько можно, изложил. Что будем делать дальше, товарищ подполковник?

– Заканчивать спектакль, опускать занавес!

Дав ещё кое-какие распоряжения майору, и обсудив с ним дальнейшие действия, Дубовик отправился к генералу с докладом.

– Ну, что, Андрей Ефимович, можем уже говорить об окончании следствия?

– Рискнем! Таких результатов от обыска дачи Поляковой, скажу честно, не ждал!

– Что нашли? Давай, не тяни!

– Там Авдеев, молодец, отличился! Нашел все артефакты.

– Нашлись?! И ты молчишь?!

– Ребята только поздно вечером отзвонились. Я с утра съездил к Антонику, потом к Авдееву и к вам.

– Так, так, погоди? А как Полякова? Она ничего не заподозрила? – с ноткой беспокойства спросил Лопахин.