Не прощаемся. «Лейтенантская проза» СВО

— Я вообще крови боюсь, — смеется Джума, — моего товарища ранило, сломало берцовую кость, и я открыл в себе новое направление — медицинскую подготовку, наложили повязку, шину… Место эвакуации было очень далеко. Три часа тащили. Танк противника по нам работал. Потом пошли на мост и оставили на перекрестке — важный перекресток был. Нас вычислили квадрокоптерами, и по нам сработал «Град»: 16 снарядов — полпакета. Очень мощное оружие и очень страшное! Меня присыпало — снаряд упал метрах в 10. Мы простояли там четыре дня, воды и продуктов не брали — только боеприпасы. У всех было обезвоживание. На четвертый день поступила команда, что на нас в атаку пойдет 30–40 человек противника. А нас шесть человек было. Я запросил у начальника огонь артиллерии по моей команде по нашей позиции. И на четвертый день я потерял сознание от обезвоживания.

— Вызывать огонь на себя не пришлось?

— Повезло! Нас поменяли к концу четвертого дня. Потом была Белогоровка… наступление на нее. Там было поле, откатиться назад нельзя было. По нам работало все! Даже снайпер!

— Рельеф отличался? Или такой же, как здесь?

— Отличался. Рельеф холмистый, и лес попадался. Работали по нам из всего: пулеметы, минометы, АГС, подствольники, стрелковое. Нас начали окружать — пришлось отступить. Уже был вечер, как сейчас, смеркалось. И так несколько раз: опорный пункт занимали, и нас оттуда выбивали. После этого нас вывели в Токмак, мы там отдохнули.

— А Васильевку взяли?

— Да! После Васильевки меня поставили на командира роты.

— А здесь сложнее воевать?

— Проще. Здесь в основном работает дальняя артиллерия, и минометы бьют достаточно прицельно. И наши не уступают им. — Раизову надоедает интервью, и остаток вечера они с «Прозой» болтают о девушках.

Утром Раизов везет роту на стрельбище, «Проза» сидит рядом с ним в кабине КамАЗа третьим. Бойцы со всем вооружением — в кузове. На выезде из расположения батальона Раизов замечает замаскированную БМД-4:

— У меня там друг, я сейчас…

Возвращается с каменным лицом:

— Друг погиб…

Накануне украинцы нанесли артудар по району заряжания САУ, пострадало охранение: шесть «двухсотых», пять «трехсотых», одна «Нона» повреждена. Но как там мог оказаться друг Раизова, «Проза» не спрашивает. Не до расспросов.

КамАЗ выбирается с проселка на шоссе. Пока Джума мнет носовой платок «Прозы», тот деликатно изучает переднюю панель грузовика. Молитвослов, АК-74 рожком вверх, какая-то толстая книга, явно художественная, прижимает автомат к лобовому стеклу. Куча мелкого мусора. От тряски на ухабах из верхнего открытого кармашка на Раизова то и дело что-то вываливается: то бумажка, то флакон жидкого мыла.

— Николаич, останови на минутку, — просит Раизов водителя, протискивается мимо «Прозы», выпрыгивает на обочину и проходит несколько метров вперед.

Садится в траву и долго смотрит в степь.

Через несколько минут Раизов возвращается с красными глазами и выражением угрюмой решительности на лице.

— Солдаты не должны видеть командира слабым, — говорит он «Прозе» и возвращает платок.

Джума включает «Война никому не нужна», русский рэп. «Прозе» песня кажется затянутой, он морщится. Хочет спросить о пацифистском посыле, но не успевает — приехали.

На стрельбище бойцы должны потренироваться стрелять из всех видов оружия, доступного роте. Раизов уточняет у подчиненных состояние оружия и количество боекомплекта, результаты записывает в блокнот. Пулеметчика Тему Раизов назначает «Прозе» в няньки. Тема — крупный, мускулистый десантник, заросший каштанового цвета бородой по самые скулы. «Проза» рассматривает Тему и замечает, что в первой роте нет моды стричься налысо. Тема, отвечая командиру, несколько притормаживает, явно летает в облаках. Видимо, поэтому он и получил «Прозу» в нагрузку.

Тема снаряжает магазины патронами с трассирующими пулями. «Проза» вызывается снарядить для себя магазин. Ему приятно, что руки помнят навыки тридцатилетней давности.

— Да мне особо нечего о себе рассказывать! — скромничает Тема. — Я родом из Пскова, работал прорабом в строительной фирме. Две дочки.

— А контракт почему решил заключить?

— Из-за спорта.

— Это как?

— Я мастер спорта по боксу. Тренер мой — из полка. Он пошел, и я пошел!

Раизов занят тем, что после каждой серии выстрелов специальным инструментом поправляет бойцам планки и мушки на автоматах и пулеметах. Не до «Прозы» ему.

Тема — хороший наставник. Выясняется, что при стрельбе стоя «Проза» стреляет «по-спортивному», из автомата так не стреляют. В стрельбу стоя и с колена «Проза» не верит, а лежа толк есть, так и быть — согласен.

Улучив минутку, «Проза» спрашивает:

— А вот эта песня — «Война никому не нужна»? Джума вроде командир, а тут такой пацифизм?

— Да нет тут никакого пацифизма, — вступается за Раизова Тема, — просто песня хорошая.

— Просто… в этой войне нет смысла, — говорит боец с красным лицом и рыжей бородой.

Пулеметчик с ПКП Иван встает с колена, отряхивается:

— Просто… у каждого на этой войне свой смысл.

Из его черной шевелюры кустиками торчат перышки седых волос.

Ух, сколько разных мнений, но стрельбы продолжаются.