Не прощаемся. «Лейтенантская проза» СВО

«Проза» стреляет из пулемета. Да. ПКП лучше РПК, хотя в роте есть пулеметы обеих моделей. Тема показывает, что левую руку нужно завести на приклад ПКП и прижимать пулемет к плечу для лучшей устойчивости. Сошек под цевье недостаточно.

Впервые в жизни «Проза» стреляет из подствольного гранатомета (неожиданно для себя очень неплохо), но лучше всех стреляет водитель КамАЗа Николаич, который и привез роту.

Николаич — милиционер на пенсии, начинал участковым, окончил службу гаишником. Прослужил в полиции Маныча 23 года. Он рассказывает свою историю, смотрит на «Прозу» очень внимательно. Когда Николаича стригли, не успели убрать прядь на лбу, и белесый чубчик контрастирует с длинными ресницами.

— Песик из столовой ваш? — спрашивает «Проза».

— Покрупней — Попас — не мой. А маленький — мой. Тимофеем назвал.

— Местный песик?

— Ага. Парнишка из Сухой Балки, ему лет четырнадцать, Артем зовут, говорит: «Заберите, Николаич, а то у нас их и так много, нечем кормить». Вот забрал. В машине у меня живет. В отпуск поеду, заберу домой. Боюсь, он зимой мерзнуть будет.

— Я Артема в Балке не видел. Он чей внук? Бабки или дедки?

— Бабки.

Раизов показывает два способа бросать гранату. Можно выдернуть чеку и швырнуть, тогда скоба отщелкивается в полете — и граната взрывается при падении. А можно выдернуть чеку, позволить скобе отщелкнуться в ладони и только потом бросить гранату — тогда она взорвется в воздухе. «Проза» таким образом бросить гранату не решается.

Приходит ополченец — начальник полигона — и передает приказ немедленно возвращаться.

Пока бойцы собирают оружие, ДНРовец никуда не уходит, стоит и ждет исполнение приказа Раизовым. «Проза» чувствует советскую офицерскую школу, о чем сообщает начальнику полигона. ДНРовец тает от комплимента. Ему 53 года, и он хочет домой.

КамАЗ летит обратно в полк. Раизов включает музыку на блютус-колонке.

Сначала играет «Война никому не нужна…», а потом Цой. «Прозу» посещает дежавю тридцатилетней давности. Только тогда вместо КамАЗа — ЗИЛ-131, тряска на сиденье, «Проза» снова молодой — и «Группа крови на рукаве».

Каждый трек Джума слушает с удовольствием, как в последний раз.

«Проза» не знает, какой приказ отдал комполка Раизову, им не до него, в расположении батальона бойцы сворачивают палатки, спальники и грузят в КамАЗ оружие и боеприпасы. Джума дал им на сборы двадцать минут и следит за сборами по часам.

На лицах бойцов ни тени мандража. Они столь безгранично верят в командира?

— У кого 28-го день рождения? — спрашивает Раизов.

Один из бойцов, который в этом момент мочится в кусты, бросает через плечо:

— Командир! У меня! Был!

— Поздравляю!

— Спасибо! — боец застегивает ширинку.

— Так, с поздравлениями закончили, все в машину.

«Проза» возвращается в кабину КамАЗа, Джума протискивается мимо него на среднее сиденье:

— Николаич, будем через деревню ехать, езжай помедленнее — пусть парни мирную жизнь посмотрят.

— Что именно они защищают, — поддакивает «Проза».

Его должны высадить по пути, но у деревенского магазина Раизов командует водителю:

— Притормози!

Выпрыгивает из КамАЗа, уходит в магазин. Купить что-то хочет? Нет. Возвращается с пустыми руками и на незаданный вопрос «Прозы» отвечает:

— Девушка-продавщица тут симпатичная. Как на передок уходим, всегда заезжаю, крайний раз на нее взглянуть…

В штабе «Проза» делится впечатлениями о поездке на полигон.

Джума — командир военного времени. Молодой, совсем зеленый, но вера подчиненных в него безгранична. А ведь все бойцы его роты старше его!

— У него весов нет, — говорит «Дрозд».

Они с «Прозой» идут вдоль высохшего фонтана винного хозяйства в сторону туалета.

— В смысле?

— Почему обосралась контрактная армия? — задает риторический вопрос начальник штаба и сам же на него отвечает: — Потому что у каждого контрактника в голове весы. На одной чашечке — служба, а на другой — семья, жена, дети, ипотека. Сюда на фронт попадает — и привет! Он же денег хотел заработать, а тут стреляют. Жестко.

«Проза» молчит. «Дрозд» продолжает:

— А у Раизова весов нет. Ни семьи, ни детей, ни ипотеки. Только служба. «Вперед — за ВДВ!» У нас есть еще один такой — командир разведроты «Гризли».

— Тоже командир военного времени?

— Да. На таких и держатся Войска, — слово «войска» начштаба произносит с большой буквы. Это даже на слух ощущается.

— Тоже герой?

— Увидите!

«Прозе» хочется обсудить выражение «командир военного времени» именно как социальный феномен, поэтому на обратном пути из туалета они усаживаются на стулья под ивами рядом с припаркованным минивэном. Наверное, основатель и бессменный директор этой винодельни тоже так сидел в тенечке, как и они сейчас, обозревал хозяйство. Что-то есть правильное в этом месте.

— У Джумы впереди море проблем! — говорит «Дрозд». «Проза» молча недоумевает, и начштаба продолжает: — Испытание огнем и водой он прошел. Теперь испытание медными трубами.

— Это что еще?

— Славой!