Не властью единой

– Да видали… хотя… – Глеб неожиданно сверкнул глазами. – Как можно лешака увидать?! Тем более бабы какие-то… Ну, ежели завтра под присягой подтвердят… Но главное-то другое – скрылся Илмар! А в горнице, где убийство, – серьгу его нашли. Приметную такую, нурманскую – с молотом Тора, это бог такой.

– Все помнят – Илмар серьгой своей хвастал, – покусала губу Спиридона. – У купцов, гостей нурманских, купил.

– Молот Тора, – тихо прошептала Добровоя. – Тор – грозный бог…

Никто шепота ее не услышал. Никто, кроме сотника…

– Их как убили-то? – тихо поинтересовался Горынко.

– Собак и дядьку Медведя – на стрелы взяли, боярича Юрия – ножом… – тряхнув головой, Глеб с ненавистью сверкнул глазами. – Врасплох взяли. Видать, следили, выбрали момент… Да Илмар-то – свой! Здешний. Зашел с кем-то будто бы по какому делу… Эхх!

Когда все легли, Миша задумался, и мысли его были горьки. Жаль было Юрия – так ведь и не съездили к нему с Кузнечиком! А ведь собирались, да вот опоздали. Нет больше Юрия, сына боярина Журавля, имеющего право на погорынские земли… Судьба – злодейка… Сотник заворочался, зашуршал соломой…

«А насчет тайного похода лешаков старосты Торопа что скажете, сэр Майкл? Похоже, это именно они и пакостили! И на сенокосе, и на пастбище. Пастушков убили, гады… Тороп и приказал… или просто выполнил чей-то приказ за толику серебра? Чей приказ? Кто ему дал серебро, кто с ним общался? Черт его знает. Пока – потемки. А хорошо бы знать наверняка!

Эх, Юрий, Юрий… Предполагаемый убийца – десятник Илмар, лешак. Видели его в хоромах как раз в тот самый момент… Серьгу еще обронил – неосторожно! Приметная серьга – молоточек Тора! Тор – грозное скандинавское божество. Откуда Добровоя о нем знает? Да бог весть. Откуда угодно! Слышала от заезжих гостей-нурманов… да она все ж-таки книжница, вполне могла где-то прочесть…

Надо искать Илмара. Самим. Уходить из селенья на базу – здесь все равно развернуться не дадут, чужаки всегда на подозрении. Хоть и с Горынкой пришли, а все ж – веры нет. Потому что чужие».

Поутру простились с Глебом и его гостеприимной женушкой. Оба выглядели хмурыми – еще бы, всем ясно было, не сегодня, так завтра в землях Журавля начнется замятня, борьба за власть. Двоевластие, похоже, закончилось. Был ли тут Тороп при делах, не был ли – какая теперь разница? Юрия и дядьку Медведя уже не вернешь, а эти люди были друзьями Кузнечика, с ними-то можно было договориться. Тороп же – враг, гнида. Кровь ратнинцев он уже пролил – его людишки убили пастушков, не посмотрели, что дети… Напакостили!

С Илмаром бы на эту тему поговорить… вдумчиво… Чтоб точно знать. По всему выходит – он тем походом командовал…

Да, найди теперь Илмара… Если это он Юрия с Медведем убил, да еще по приказу старосты, – хорониться будет, хрен найдешь! Да и очень может быть, что его уж и в живых-то нет. Как там у Шекспира? «Мавр сделал свое дело…»

Мавр…

– Здравы будьте!

– И вам мира!

– Что, уходите уже?

Местные собирались на площади перед одноглавой деревянной церковью. С гостями здоровались вежливо, как и всегда было принято в деревнях. И, как и всегда, все уже про гостей знали: мол, пришел Горынко Коваль, по делам, к Кикиморнику Глебу, с ним – подмастерье с сестрой. Ничего они тут не нашли и решили уйти в Туров. Ну и правильно – чай, город-то не деревня, работы хватит на всех. Тем более кузнецам-то! А тут… тут и свои кузнецы есть. Целая «мастерская»…

Заунывно-тревожно ударил колокол… Сотник невольно вздрогнул. Что, уже сегодня и хоронить будут? Ну так а чего ждать? Цивилизация еще только нарождается, судебно-медицинской экспертизы нет…

Тяжко вздохнув, Михайло обошел быстро растущую толпу и прибавил шагу. На похороны оставаться было нельзя, вдруг да кто опознает? Слухи-то о сгинувшем Михайле Лисовине уже пошли, стараниями Рогволда и его людей. Правда, до этих мест известия добирались долго… Однако все могло быть. Вчера Мишу так и подмывало спросить о «ратнинском сотнике»… Едва удержался – слишком уж подозрительно было б. Нет, наверняка здесь еще ничего об этом не знали, не ведали. Вот через пару недель – да. Кто-то на рынок съездит, какие-то купцы заглянут – вот слухи-то и пойдут.