Не забудьте выключить телевизор

— Внимание, — произнес Дед. — Гости.

THE WALL

Из-за края холма, скрывшего отдаленную сторожку могильника, потянулась колонна легковых машин с автобусом «Икарус» посередине. Машины — их было около пятнадцати — окружили могильник по периметру. Захлопали дверцы. На свежий воздух вышли респектабельно одетые фигуры и направились к площадке у стальных люков могил.

В темноте трудно было разобрать лица, но всеми заправлял невысокого роста человек в кожаном пальто. Среди собравшихся царило праздничное возбуждение, как будто на первомайской демонстрации. Предводитель что-то произнес о холодном времени года, угрожающем физическим телам, и Твари — а это несомненно были они — вернулись по машинам и заперли двери. Через несколько минут над крышами авто начали неспешно подниматься призрачные силуэты. Сначала макушка головы, затем лицо, шея, плечи, и вот уже вся фигура зависала в воздухе и, сделав легкое усилие, перемещалась в ровный квадрат могильника.

Пятьдесят бледных фигур, всплывших над «Икарусом» почти одновременно, напоминали грибы-поганки, вылезшие из земли по приказу Бабы Яги, алчущей новой дозы. Пока происходили эти эволюции, вождь в кожаном плаще колдовал у люков могильника. Он произносил долгие тянущиеся в воздухе заклинания, состоявшие главным образом из гласных.

— Это сензар, — раздался голос Деда. — Древний священный язык. Его раньше все маги на планете знали.

Из люков потянулся свет, бледный и серый. Хлынувшие из могил струи излились на землю, собираясь в подобие тумана, сгущаясь в шарообразный ком. Вдруг из туманного шара вышело одно существо, за ним — другое, третье, четвертое…

Русинский насчитал чуть больше сотни существ; то были кони всех мастей и пород. Они вышли из загона, собрались в поле и мирно стояли, прядая ушами и мотая гривами.

Увидев поджарого буланого жеребца, колдун гортанно крикнул и выпрыгнул из физического тела, будто сбросил пальто. В тот же миг он оказался на коне, который гарцевал под ним, чутко внимая каждому движению воли хозяина. В его левой руке — судя по уверенной изящной посадке, он был опытным кавалеристом — зажегся луч серебряного света и, уплотнившись, превратился в меч. То же происходило и с другими Тварями.

Набор оружия был самый разный: витиеватые топорики на длинных ручках, копья, пики, мечи, луки, дубины, кистени, сабли, шашки, мечи, цепи, трезубцы, диски с отверстиями для захвата. Все сверкало лунным светом. Тени сосредоточились в колонну и устремились прямо и покато вверх.

— Скорее! — прохрипел Дед. — Уйдут, козлищи.

Тени отодвинулись вдаль.

Дед и Русинский побежали к табуну. Дед схватил за гривы двух коней и приказал Русинскому взять еще одного. Животные повиновались. Когда они стали в ряд, Дед произнес: «Дхаммавахана!»

В тот же миг Русинский обнаружил, что стоит на высокой колеснице. Прямо и по бокам выступали прочные золотистые борта. Пара двухметровых колес, подбитых медными шинами, поблескивала прямыми лучами спиц. На осях торчали длинные серпы. Пол, сплетенный из кожаных ремней, пружинил под ногами. Черные кони, запряженные веером, нетерпеливо фыркали. В руке Русинского было короткое копье, на поясе — меч.

Дед стоял слева, сжимая вожжи. За одно плечо он перекинул боевой персидский лук в чехле, за другое — колчан со стрелами. Дед уверенно потянул поводья на себя. Колесница тронулась, покатилась по воздуху и начала разбег.

Они взлетали вверх по спирали, очерчивая сияющие круги. Скорость нарастала с каждой минутой. Пружина разбега развивалась, набирала мощь, и вот, установив курс, Дед оглушительно свистнул, кони взвились и вокруг замелькали звезды.

Русинский впился руками в край борта. Где-то под копытами коней проплывал ночной Малкутск. Мигали трассеры микрорайонов; прямые улицы переливались синими, красными, желтыми огоньками. Они были на высоте около десяти тысяч метров и набрали ее так быстро, что захватывало дух лишь стоило об этом подумать. Страха не было — только чувство полета, непередаваемое, мощное, быстрее ветра (внезапно он оценил это сравнение, давно казавшееся ему избитым).

Они сделали круг над городом и устремились к северо-востоку. Черный клин Тварей перечеркнул небо. Клин то выравнивался, то рассыпался в черный шлейф, виляя змеиным хвостом.

Дед плавно завел колесницу вправо и повел на вражескую колонну. В ушах засвистел ветер. Колесницу накренило, но они врезались в самый центр клина.

Впереди вздрогнуло, закричало; вражеская сотня развернулась и, секунду постояв на переминающихся ногах, начала поворачиваться к колеснице.

Атака захватила Русинского. Он пылал, как будто подожженный лучом зари, все было ясно и открыто, все вело к славе, и в этот миг Русинский понял, что его сила — это его мысль, и власть ее безгранична, отраженная согласием небес, и что орда перед ним — лишь тьма и зло, и жадность, и налившись бешеной силой, он содрогнул пространство древним кличем:

— Уррра!!!

Они врезались в центр колонны. Прошили ее насквозь, вернулись к исходной точке и вновь повторили маневр.