Читаем Неистовый Роланд. ПесниXXVI—XLVI полностью

48 Таковым своим сказом Малагис[16]Заронил в сердца рыцарей желаниеЗнать по имениВсех убийц убийственного чудища.И меж первыми был прочтен Бернард,О ком сказано в Мерлиновой похвале,Что его Бибиена им возвысится,Как Сиена и смежная Флоренция.49 Никому не стать впереди[17]
Сигизмунда, Иоанна, ЛюдовикаИз Гонзагов, из Сальвиатов, из Арагонцев,Трех заклятых врагов исчадью ада.Вот Франциск Гонзаг,За которым — Фредерик, его отпрыск,А с ним зять его и с ним свойственник его,Тот урбинский, этот феррарский.50 При урбинском его сын Гвидобальд[18]Ни отцу и никому не уступит доблестью;Два Фиеска, Синибальд и Оттобон,
Травят лютую тварь, и каждый быстр;Граф ГазольскийВ жарком звере разогрел остриеЦарь-стрелы, ибо лук его — от Феба,А от Марса — меч.51 Два Геракла, два Ипполита,[19]И еще Геракл, и еще Ипполит,Тот Гонзаго, а этот Медичи,Гонят чудище, травят и томят;
Не отстанутНи за сыном Юлиан, ни за братом Фердинанд;Андрей Дориа быстр и остр,Франциск Сфорца никому не попустит.52 Благородной, знатной, яркой крови[20]Два Авала несут в гербеТот утес, которымНечестивый сжат Тифей с головы до змеиных пят;И еще двое,Ни за кем не вторые пред страшным зверем,
А у ног написано: Альфонс ВастскийИ Пескарский всепобедный Франциск.53 И тебя ли мне позабыть,[21]Фердинанд Гонсальв, краса Испании,Пуще прочих в сонмеВознесенный Малагисовою хвалою?Монферратский ГульельмСтоль же зрится меж вставшими на чудище,И иные, и многие, но всех их — горстьПред несчетными ранеными и мертвыми.

Появляется Иппалка с жалобой на Родомонта.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза