Читаем Неистовый Роланд. ПесниXXVI—XLVI полностью

54 Оттрапезовавши,Провождали спутники полдневный знойВ милых толках и достойных весельяхНа коврах под сенью прибрежных древ,Малагис же и Вивиан жеДля их отдыха были при оружии,Как вдруг видят:Одинокая к ним торопится дама.55 А была это самая та Иппалка,У которой славного скакуна ФронтинаОтхитил Родомонт,
И она, моля его и срамя его,Шла вослед целый день, и наконецСворотила к Агрисмонтскому замку — Ей сказали (а кто — не знаю),Что в том замке Руджьер и Рикардет.56 А бывавши здесь и знавши места,Вот она и пустилась прямикомК тому самому Мерлинову источнику,И находит там, как сказано, всех, кто был.Но, радея умеючи и бережно,Как исполнить порученную весть,Увидав она Брадамантина брата,
Не дала и виду, что Руджьер ей знаком.57 Поклон ее — одному Рикардету,Словно только к нему она и шла;И, ее узнав, РикардетВстал навстречу и спрашивает: откуда?И она поведывает свою повесть,Глядя взглядами, красными от слез,Сквозь вздохи, но громким голосом,Чтоб услышал близстоявший Руджьер.58 Говорит она: «Я вела в поводу,Как то велено было твоей сестрицею,
Ее дивного, славного и любимогоКоня, имя которому Фронтин,А вела я его к городу Марселю,Где сулилась она в немного днейБыть сама, а мне приказалаДоспеть раньше и ждать ее с конем.59 Я была отважна в том мнении,Что никто не найдется здравПосягнуть на коня, о коем сказано,Что он хаживал под Ринальдовой сестрой.Но тщетно — Не отъехала я и на тридцать миль,
Как отъял того коня сарацин,Не смотря, что он Фронтин, и кто наездница.60 Умоляла я его день, умоляла я его другой,А не взяв ни мольбами, ни угрозами,Я с худою хулоюБросила его невдали,Где он нынче трудит себя и с лошадью,Упражняясь с мечом в рукеПротив столь неленивого поединщика,Что хоть сей бы за меня отомстил!»

Руджьер вызывается отомстить,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза