Ненависть

Наденька писала из станицы. В самых строках ее письма, казалось, искрился и играл ее бодрый и ласковый смех: «Вот и я стала настоящей “жалмеркой”. А знаешь ты, Оля, что это такое?.. Это жена казака, ушедшего на службу и оставшаяся одна в станице. А на войну когда ушел, так и тем паче – жалмерка! Тихон мой молодчина, отличается. Казаки раненые приезжали, сказывали – с сотней австрияков атаковал, всех порубил и поколол, никого на развод не оставил. К Георгиевскому кресту представлен. Привезли мне ментик австрийский на бараньем меху. Ловкий такой ментик и теплый. Буду в нем на базы ходить – скотину кормить. Добыча!.. В войсковые старшины его производят за доблести его. Вот и буду я самая настоящая – штаб-офицерша… Знай наших!..»

И по-прежнему тетя Надя была вся в хозяйстве. Она писала: «Одно время, как все наши поуехали на войну, пошатнулся мой куренек… Боялась и с хлебом не управлюсь. Урожай же был отменный. Жатки не поспевали. Лошадей у нас позабрали по мобилизации. Одолжались у соседей. Слава тебе Господи, по-христиански живем, Бога не забыли. Молотили на двух машинах. Птицу запустила. Однако к Рождеству гуси и индюки вам будут отличные. Волов сдала интендантству. Могла бы и не сдавать Но больше – из патриотизма. Надо их, страдальцев наших, как ни есть продовольствовать. Гусей в этом году Бог послал преизобильно. Осенью, как повалили ко мне со степи, как загагакали, ну, просто – несосветимая сила!.. С рабочими было трудно. Нынче гутарят по хутору будто австрийских пленных, которые из славян, будут давать в наймы. Хорошо это было бы. Я бы тогда гулевой земли десятинки четыре приарендовала. Очень я стала жадна до земли. Люблю, когда своя родит. Сын Степан меня радует. Совсем оправился от Володиных бредней, в портупеи произведен. Ускоренно кончает юнкерское – скоро в офицеры попадает и идет на войну. Пусть и муж, и сын у меня за Родину постараются».

Ольга Петровна читала и гордилась. Не посрамили батюшку, отца Петра… Вот только Володя? Кто был на деле Володя, от нее скрыли. Она считала его дезертиром, или, как стали говорить, – «уклоненцем»… Хорошего мало! Позором он ложился на всю их честную семью, и потому, когда Гурочка вдруг заявил, что он, как только кончит гимназию, идет в военное училище и на войну, мать не только не протестовала, но заплакала от охватившего ее непонятного ей самой волнения и, прижав к груди, говорила:

– Гурочка, милый!.. За Володю, за Володю!.. Ясный мой соколик…

Женя – она в свою восемнадцатую весну стала прелестной, прищурила громадные голубые глаза и проговорила грудным низким музыкальным голосом:

– Ты у нас – герой!

Ни тени насмешки не было в словах сестры.

Еще был военный – Геннадий Петрович, но о том, что он уже как-то вошел в их семью знали только Шура да Женя, и по молчаливому соглашению не говорили об этом никому. Геннадий Петрович написал две открытки, Узнали, что и он отличался, отбил германский разъезд, взял в плен офицера и отобрал лошадь – «хорошую лошадь, однако, хуже моего Баяна»…

Ну, еще бы!.. Баяна!.. На котором Геннадий Петрович джигитовал для Жени. Такой другой лошади, по мнению Жени, не могло быть на свете. Потом писал еще, что он в армии Самсонова. И из газет уже знали о катастрофе с армией Самсонова, и писем больше не было.

Женя горячо сжимала руку своей двоюродной сестры и шептала ей:

– Ты не думай, Шурочка… Если он «уж в небе – я там его найду»…

Бриллиантами горячих слез горели глаза Жени. Падали слезы на прекрасные щеки и текли к подбородку, и что-то было такое жалостное, обреченное в Жене, что Шура не выдерживала и крепко прижимала к себе сестру.

Судьба!..

Женя с осени поступила в консерваторию. Ей пророчили блестящее будущее. Сцена ей была обеспечена… И эти мечты об артистической славе стирали боль по ушедшем Геннадии. Артистка!.. Артистка!.. Женя в уме по слогам произносила это слово. Сколько в нем было колдовской силы, сколько магии, очарования. Кружилась голова. Она шла к роялю и пела, пела… После упражнений брала ноты и начинала песню Сольвейг. Голос креп – страсть слышалась в нем. Потом слезы. Темнокудрая головка упадала на клавиши. Женя рыдала.