Неси меня, Белая (СИ)

   Девочка даже всхлипывать начала от злости. Не разорваться же ей, в самом деле? В прошлый раз ребёнок травы с землёй нажрался. Машка чуть с ума не сошла, всю ночь, держа стонущее дитя в обессиленных руках, металась от ведра с бесцветной пенистой рвотой до горшка. А потом три дня поила с чайной ложечки отваром подорожника. От жалости к сестре сама ничего в рот не брала. Хорошо, всё обошлось...

   - А то не знаешь, что не возьмут ребёнка в нормальные ясли. Фельдшерица предлагала в область её сдать, а ты... - женщина повысила голос, всерьёз считая, что в семейной беде виновата десятилетняя нянька, криком, матом, истерикой отстоявшая сестрёнкино право жить в семье, а не в Доме ребёнка в далёком Иркутске.

   Зря она голос повысила. Нет, зря вообще рот открыла.

   Дверь немедленно распахнулась. Анна попятилась от бешеных серых глаз, острых бледных скул. Рот девочки перекосило от невысказанной ненависти.

   - Тьфу на тебя! Правильно училки в школе говорят - бешеная. Вся в своего батю-пьянчужку.

   Анна быстро-быстро - от греха подальше - заторопилась к калитке.

   Машка посмотрела на неряшливый двор, давно не крашенный дом. На маленьком кухонном окне испуганно опустилась занавеска. Светка. Подсматривала. "Шалава", - процедила девочка сквозь зубы и вернулась в свой мир.

   Сердце словно подпрыгнуло: Кристина стояла, раскачиваясь, на дряблых ножках, одной рукой хлопала по обоям, ловя солнечный зайчик, а другой опиралась о стену. Полуторагодовалая девочка даже ползать не умела, только перекатывалась с места на место. И вот - встала...

   Тихонько, чтоб не испугать, нянька подошла к малышке, поддержала бочкообразное тельце. Коснулась губами желтоватой безволосой макушки.

   - Кристя... Рыбонька моя... А вот мы какие... Мы умные. Мы на ножки встали. Всем ещё покажем. Вот, вот... - Машка сестрёнкиной ручонкой стала похлопывать по стене. - Сейчас мы зайчика поймаем...

   Но ребёнок, пустив тягучие слюни по отвисшей губе, тяжело свалился девочке на плечо и снова завопил.

   - Кушать моя зайка хочет. Ням-ням. Скажи, Кристиночка: ням-ням, - Машка ловила плавающий взгляд крохотных раскосых глаз. - Сейчас оденемся красиво, нагрудничек нацепим. Пусть Светка смотрит, как за детями следить надо. Пусть учится.

   Достала из-под топчана сумку с дарёными памперсами, потянулась за приготовленным с вечера "прикидом" - белым, расшитым обтрепавшимися кружевами платьицем. Длинновато Ольгино старьё, конечно. Но нам годится, правда, Кристиночка? Вот бы плитку сюда. Не нужно тогда в родительскую избу ходить.

   ***

   Родной дом встретил запахом манной каши. У Машки даже в животе забурчало. Нет, эта Светка, конечно, шалава, но понимает, что детей по режиму кормить нужно - подсуетилась. Ещё она чистоту любит, вон как всё вылизала - от посуды в разваливающемся шкафчике до вечно захламлённых сеней. Ладно, хоть порядок теперь в избе. Эх, если б не новый диван... Не захотела, видите ли, на полу в кухне на ночь матрас стелить. А у них так всегда было: пацаны на полатях, Машка и с Кристиной - на кухне. Мать с отцом - в задосках. А в зале только редкие гости или никого.

   - Машуня, чай с печеньем будешь?

   - Ребёнка сначала накормить нужно, потом самой за стол садиться.

   Девочка всегда умела втянуть окружающих на свою орбиту. Родителей строила лет с пяти, братья с ней вообще никогда не связывались. Единственные друзья - Ольга и Стас - жили в городе, а когда приезжали, Машке в рот глядели. Вот и сейчас молодайка Светка покорно налила в жёлтую эмалированную миску кашу, насыпала в остывающий чай сахара.

   - Теперь возьми ложку и капни кашу вот сюда, - девочка показала на запястье своей костистой и тоненькой, как птичья лапка, руки.

   Светка - детдомовка, кто её учил с младенцами обращаться? Пусть сейчас ума набирается, Машке же потом легче будет. Ясно-понятно, каша нормальной температуры. Но Светка пусть всё равно тренируется.

   Наступил самый ответственный момент - впихнуть в Кристину кашу и не дать ей уляпать всё вокруг.

   Девочка усадила сестру на колени. Одной рукой перехватила вездесущие "загребашки", другой черпала манку и совала в рот ребёнку, потом, не выпуская ложки, придерживала ему подбородок: Криська плевалась, как верблюд.

   Света завороженно следила на мельканием ложки. Машка хмыкнула: раньше жена брата всегда отворачивалась при виде больного дитя. Привыкла, что ли? Уже целую неделю у них живёт, с тех пор, как брат Николай уехал монтировать газопровод в Монголию. Привёз, дурачок, жену к родителям последние месяцы дохаживать. На свежий воздух из промышленного города. Мать не растерялась: мигом в работу впрягла.

   - Ну, кажись, всё, - девочка вытерла хлынувший изо рта ребёнка лишний глоток чая, помассировала легонько раздутый животик. - Вот так всегда после кормёжки гладить нужно. А грудничков столбиком держать.

   - Зачем?

   - Кто их знает. Чтоб переваривалось лучше, наверное. Ты сейчас матрас расстели, подушки из сарая принеси. Поиграешь с ней. Да, Кристя? Да, солнышко? С тётей Светой поиграешь? А я картошку окучу быстренько.

   - Анна Ивановна...