Незабываемые дни

Скоро приятели сдали и окорок и под самый вечер отправились в обратный путь. Отошли километров пять — совсем стемнело. Шли молча, что-то не тянуло на разговор. Детка только и сказал, когда выходили из села:

— Ну и ехидный дед!

— А почему ехидный?

— Насквозь тебя видит. Ты только подумаешь, а он твою думку уже в руках держит, да еще насмехается…

— Дед какой надо, умный. Против него ничего не скажешь. У такого деда можно кое-чему и поучиться некоторым.

— Кому это — некоторым?

— Тем, которые ума не имеют.

— Разве только им…— дипломатически проговорил Детка, чтобы отвести от себя явные намеки.

Дорога шла лесом.

Было около полуночи, когда они услыхали гул самолета, кружившего высоко над ними. Приятели остановились и долго прислушивались к рокоту мотора.

— Ты знаешь, Детка, а ведь это наш самолет! Вскоре самолет пошел на снижение. Раза два он прошел низко-низко над самыми вершинами сосен и елок, потом снова поднялся выше и, сделав несколько кругов, исчез.

И только Чмарутька хотел заговорить об этом ночном происшествии, как шагах в пяти от них что-то большое, белое, прошумевшее в ветвях огромной сосны, громко шлепнулось на самую дорогу,

— Медведь! — невольно вырвалось у Чмарутьки, который на всякий случай шмыгнул за ближайшую сосну.

Детка и сам немного испугался вначале, но, присмотревшись внимательней и держа автомат наготове, проговорил совсем спокойно:

— Мы же не в Арктике, тут белые медведи не водятся…

— А что ты им прикажешь…

Детка тем временем был уже возле той белой штуки, что свалилась сюда прямо с неба. Это был набитый каким-то грузом брезентовый мешок, сброшенный с парашютом. Мешок довольно объемистый и тяжелый, одному и не поднять его. Кое-как распутали веревки, финкой распороли брезент и начали выгружать напакованное.

— Вот это находка, есть с чем явиться к Константину Сергеевичу. Не будет теперь и этими расписками донимать…— довольный проговорил Детка, вынимая завернутые в промасленную бумагу автоматы.

Двадцать штук новеньких, видно только что с завода, автоматов вытащили из мешка. Были там еще ящики с патронами, десятка два пистолетов, медикаменты, индивидуальные пакеты и набор слесарных инструментов.

— Ну как же мы понесем все это, брат ты мой? — спросил Чмарутька.

Начиналось утро. Небо на востоке бледнело. Детка взглянул на Чмарутьку, сочувственно покачал головой:

— Портретик, однако, ничего не скажешь… Лицо у Чмарутьки распухло, он мог видеть только одним глазом. Распухли и губы. Припухлость была и на лбу, и нос непомерно раздался и блестел теперь, как хорошее спелое яблоко.

Чмарутька никак не ответил на «портретик» и молчаливо очищал автоматы от лишней смазки, чтобы ловчей их было нести.

Спрятав в кустах большую часть своей находки и взяв с собой только то, что в силах были донести, оба двинулись в дорогу.

Когда утром пришли в отряд, докладывать пошел Детка.

Заслонов принял его довольно сухо и, взяв обе расписки, не мог не улыбнуться. Но сказал сурово:

— Помнишь поговорку: сама себя раба бьет, коль нечисто жнет. Думаю, что наш разговор на подобную тему будет последним. Можешь идти.

— У меня еще одно дело есть, товарищ командир.

— Давай.

Детка рассказал о находке. Заслонов сам пошел посмотреть сложенные в шалаше Чмарутьки трофеи, а немым вопросом глянул на Чмарутьку, который старательно протирал принесенное оружие и быстро встал, как только появился начальник.

— Кто это вас так… разукрасил?

— И не говорите, Константин Сергеевич! — еле-еле прошепелявил Чмарутька.

Заслонов послал подводу и несколько человек во главе с Деткой за грузом. Приказал конным разведчикам установить связь с соседним партизанским отрядом, который должен быть где-то поблизости,— ведь ему, а не кому другому сбрасывались парашюты, отнесенные, видимо, ветром от места назначения.

Вскоре Детка и его хлопцы погрузили на телегу остатки парашютного груза. И вдруг неподалеку, в каком-нибудь полкилометре, услыхали частую винтовочную стрельбу.

— Спрятать воз глубже в лесу! — скомандовал Детка и приказал всем идти за ним.

Добравшись до лесной просеки, хлопцы увидели несколько человек в гражданской одежде. Часто перебегая и прячась за толстыми соснами, они стреляли в противоположную сторону, отступали. Уже можно было разглядеть и черные мундиры полицаев, изредка мелькавшие среди деревьев.

Хлопцы из команды Детки сразу загорелись желанием немедленно включиться в бой.

Детка отвел их немного в сторону от просеки. Здесь был такой густой молодой ельник, что можно было, в случае надобности, спрятать хороший отряд.

— Ложись под елки да маскируйся как следует. А если скомандую, тогда не моргай.

Залегли, спрятались за зеленые лапки, и носа на увидишь. А перед ними всё как на ладони. Перед зарослями — чистый бор, который просматривался далеко. Видно, к этим зарослям стремились пробиться те, которые отступали, но полицаи все выбегали на фланг, оттесняли партизан на ту сторону просеки. Густо посыпали из-за деревьев полицаи, Сзади бежал офицер.

Нацелившись в него, Детка тихо скомандовал:

– Огонь!