Никита Хрущев

17 октября Н. С. Хрущев поднялся на трибуну Большого Кремлевского дворца и открыл работу съезда. В обширном Отчетном докладе он подробно говорил о международном положении, об экономическом развитии СССР, о развитии науки и культуры. Затем он перешел к проблемам жизни самой Коммунистической партии. И здесь, неожиданно для членов ЦК КПСС, Хрущев резко и решительно поставил вопрос о преодолении культа личности Сталина и его последствий. При этом он впервые назвал полный состав так называемой «антипартийной группы», прямо заявив, что эти люди «несут персональную ответственность за многие массовые репрессии в отношении партийных, советских, хозяйственных, военных и комсомольских кадров и за другие явления, имевшие место в период культа личности» [141] .

Подобный поворот в докладе вызвал в кулуарах съезда оживленное обсуждение. Некоторые из членов ЦК и Президиума ЦК не скрывали раздражения, но уклониться от обсуждения поднятых Хрущевым вопросов было уже невозможно. И когда начались прения, их течение шло не по тому руслу, которое намечалось заранее. Уже второй оратор – глава украинской делегации Н. В. Подгорный подверг критике деятельность Кагановича в Москве и на Украине, где тот был инициатором арестов и истязаний многих честных коммунистов. Под аплодисменты съезда Подгорный назвал Кагановича перерожденцем, которого давно пора исключить из КПСС. Следующий оратор – К. Т. Мазуров подробно рассказал о разгроме Маленковым и Ежовым партийных кадров Белоруссии, где после незаконных арестов партийная организация республики потеряла половину своих членов. О преступлениях Кагановича и Молотова говорила Е. А. Фурцева. Д. С. Полянский рассказал о разгроме партийных кадров на Кубани при участии Кагановича. Особенно подробно о преступлениях Сталина и его помощников говорили Л. Ильичев, Н. М. Шверник, А. Н. Шелепин и З. Сердюк. Шелепин был тогда председателем КГБ, а Сердюк – первым заместителем председателя Комитета партийного контроля, и в их выступлениях содержались сенсационные для того времени подробности злодеяний 1937–1939 годов.

Подводя итоги прений, Хрущев в заключительном слове уделил вопросу о преступлениях сталинских лет больше внимания и времени, чем в отчетном докладе. Он подробно рассказал о самоубийстве С. Орджоникидзе, о расстреле А. Сванидзе, о гибели руководителей Красной Армии, членов ЦК ВКП(б), о сомнительных обстоятельствах убийства Кирова. При одобрении съезда Хрущев предложил соорудить в Москве памятник, чтобы «увековечить память товарищей, ставших жертвами произвола». Перед окончанием съезда по требованию делегатов из Ленинграда, Москвы, Грузии и Украины – П. Демичева, И. Спиридонова, Г. Джавахишвили и Н. Подгорного и после выступления Д. Лазуркиной, проведшей 17 лет в сталинских лагерях, XXII съезд партии принял постановление, в котором говорилось: «Признать нецелесообразным дальнейшее сохранение в Мавзолее саркофага с гробом И. В. Сталина, так как серьезные нарушения Сталиным ленинских заветов, злоупотребления властью, массовые репрессии против честных советских людей и другие действия в период культа личности делают невозможным оставление гроба с его телом в Мавзолее В. И. Ленина» [142] .

Это постановление, принятое 30 октября, было выполнено на следующий день. Журналист В. Стрелков вспоминает: «В то время я работал корреспондентом АПН. Узнал, что с трибуны XXII съезда КПСС прозвучало пожелание убрать из Мавзолея тело Сталина. Тотчас пошел на Красную площадь. Но в тот день ничего не увидел. И лишь на третий раз вместе со своими друзьями стал свидетелем этого события… Возле Мавзолея толпилось человек 200. Было холодно. Все думали, что выносить саркофаг с телом И. Сталина будут через главный вход. Никто не обратил внимания, что с левой стороны от Мавзолея стояли деревянные щиты, над которыми горели электролампочки.

Поздно вечером справа к Мавзолею подъехала крытая военная грузовая машина. Все, кто стоял напротив входа, бросились туда. Кто-то крикнул: “Выносят!” Однако мы трое не побежали, а стали смотреть издалека. Очень быстро откуда-то появились милиционеры, выстроились цепью и “отсекли” толпу от Мавзолея. Мы же остались сзади цепи.

Из боковой двери Мавзолея солдаты вынесли стеклянный саркофаг и погрузили его в машину. Воспользовавшись тем, что нас никто не трогал, мы отошли влево и остановились напротив щитов. Вот тут-то мы увидели, что за щитами солдаты роют могилу. Там же ходил и мужчина в темно-сером пальто и такой же шляпе.