Никита Хрущев

Часов в 10 – начале 11-го появилась женщина (думаю, что это была С. Аллилуева). Она нервничала, движения ее были резкими. Никто ее не останавливал, когда она заходила за Мавзолей. Затем появилась черная легковая машина, из которой вышел военный (не то генерал, не то маршал, ни звания, ни лица мы не рассмотрели) и тут же прошел за Мавзолей. “Кто это?” – спросил я шофера, молодого солдата. Он в ответ улыбнулся. “Кого привез?” – переспросил я. И снова в ответ – улыбка. Около 11 часов вечера откуда-то сзади принесли красную крышку гроба и прислонили ее к стене Мавзолея. Затем все куда-то ушли.

В 11 часов военный начальник вернулся к машине и уехал. Через некоторое время на площадке возле щитов снова появился мужчина в темно-сером пальто, затем вынесли обитый красным гроб…

И в этот момент к нам подошел человек в штатском и вежливо попросил уйти с Красной площади… Ни кино-, ни телерепортеров в то время возле Мавзолея не было» [143] .

Еще одно свидетельство принадлежит Ф. Коневу, бывшему командиру Кремлевского полка, лично участвовавшему в перезахоронении, которое, по его словам, первоначально предполагалось провести на Новодевичьем кладбище, но этот план был изменен. «…Тело Сталина, – пишет Ф. Конев, – изъяли из саркофага и переложили в дощатый гроб, обитый красной материей. На мундире золотые пуговицы заменили на латунные. Тело покрыли вуалью темного цвета, оставив открытым лицо и половину груди. Гроб установили в комнате рядом с траурным залом в Мавзолее.

В 22.00 прибыла комиссия по перезахоронению, которую возглавлял Н. Шверник. Из родственников никого не было. Чувствовалось, что у всех крайне подавленное состояние, особенно у Н. Шверника.

Когда закрыли гроб крышкой, не оказалось гвоздей, чтобы прибить ее. Этот промах быстро устранили… Затем пригласили восемь офицеров полка, которые подняли гроб на руки и вынесли из Мавзолея через боковой выход.

В это время по Красной площади проходили стройными рядами автомобили, тренируясь к параду.

К 22 часам 15 минутам гроб поднесли к могиле и установили на подставки. На дне могилы из восьми железобетонных плит был сделан своеобразный саркофаг. После 1—2-минутного молчания гроб осторожно опустили в могилу. Предполагалось сверху прикрыть его еще двумя железобетонными плитами. Но полковник Б. Тарасов предложил плитами не закрывать, а просто засыпать землей.

По русскому обычаю кое-кто из офицеров (в том числе и я) украдкой бросили по горсти земли, и солдаты закопали могилу, уложив на ней плиту с годами рождения и смерти Сталина, которая много лет пролежала в таком виде до установления памятника (бюста)» [144] .

Поэт Е. Евтушенко описал эти события в стихотворении «Наследники Сталина»:

Безмолвствовал мрамор. Безмолвно мерцало стекло.

Безмолвно стоял караул, на ветру бронзовея.

А гроб чуть дымился. Дыханье сквозь щели текло,

Когда выносили его из дверей Мавзолея.

Гроб медленно плыл, задевая краями штыки.

Он тоже безмолвным был – тоже! – но грозно безмолвным.

Угрюмо сжимая набальзамированные кулаки,

В нем к щели приник человек, притворившийся мертвым…

Он что-то задумал. Он лишь отдохнуть прикорнул.

И я обращаюсь к правительству нашему с просьбой:

Удвоить, утроить у этой плиты караул,

Чтоб Сталин не встал, и со Сталиным —

прошлое… [145]

Решение съезда о Мавзолее сделало возможным устранение и других остатков культа Сталина. Были переименованы города, носившие его имя, а также улицы, площади, колхозы и предприятия «имени Сталина». Многие памятники Сталину снесли еще после XX съезда, в частности, был снесен и отправлен на переплавку громадный бронзовый памятник на Волго-Донском канале. Теперь их убирали повсюду, и только в Грузии кое-где остались «улицы Сталина» или памятники ему.

XXII съезд КПСС принял новый Устав партии. Он мало отличался от прежнего, но в нем имелся пункт 25, вызвавший недовольство кадровых работников партийного аппарата. Он гласил: «При выборах партийных органов соблюдается принцип систематического обновления их состава и преемственности руководства.