Николай Ежов и советские спецслужбы

9 апреля 1938 года А.К. Гладков проницательно заметил в дневнике: «Ежов назначен по совместительству наркомводом. Не означает ли это начала опалы? Не является ли наркомвод псевдонимом наркомсвязи, куда обычно тыкали опальных перед арестом?»[247]

Как известно, наркомами связи перед арестом были Рыков и Ягода. Правда, совмещение поста главы НКВД и Наркомата водного транспорта было впервые. Но Александр Константинович догадался, что вскоре Ежов останется только наркомом водного транспорта, а затем повторит судьбу Ягоды. А вот сам Николай Иванович еще ни о чем не догадывался и сначала наивно полагал, что новое назначение только раздвигает пределы его власти.

На новое назначение Ежова отреагировал и В.И. Вернадский. Он, однако, в записи от 11 апреля связал его с возможной борьбой за власть, а также с тяжелым положением в отрасли водного транспорта: «Вечером М[ихаил] Ив[анович] Петрункевич и Дм[итрий] Ив[анович] (Шаховской). У Мих[аила] Ив[ановича] никаких известий о сыне. Ненужная и бессмысленная жестокость кругом.

В центре неладно: очевидно, впереди могут быть большие неожиданности. Сегодня ясно, что слухи об аресте Булганина и Хрущева неверны? Странное сосредоточение двух министерств у одного лица (Ежов и Каганович) (Л.М. Каганович в то время совмещал должности наркома тяжелой промышленности и наркома путей сообщения. – Б.С.). Нет людей? Говорят, в водном транспорте развал: пьянство.

Много арестуют простых людей. Свинарь в совхозе или колхозе (осужден) на 3 года за то, что подымал кабана сапогами и говорил ему: «Ну ты, стахановец, вставай!» Донесли. По-видимому, факт.

Слухи и неопределенность в душе у огромного большинства кругом»[248].

Параллельно продолжалась чистка аппарата НКВД от людей Ягоды, но теперь уже от тех из них, кто был ассимилирован Ежовым. Фактически Николай Иванович перестал быть полным хозяином в своём наркомате. Он по-прежнему оставался машинистом наркомвнудельского поезда, но из этого поезда уже вовсю выбрасывали пассажиров. По указанию партийных органов чекисты арестовывали своих руководителей. 14 апреля 1938 года взяли начальника Главного управления пограничной и внутренней охраны Э.Э. Крафта, а 26 апреля – начальника 3-го (секретно-политического) управления НКВД И.М. Леплевского – одного из архитекторов московских открытых процессов и дела о «военно-фашистском заговоре». Через два дня настал черёд заместителя наркома Л.М. Заковского.

Падение

Одно беспрецедентное событие, возможно, на два-три месяца ускорило падение Ежова и четко обозначило начало этого падения, неизбежность которого Николай Иванович, наконец, начал осознавать. 13 июня сбежал к японцам начальник Дальневосточного управления внутренних дел Г.С. Люшков, не без оснований опасавшийся ареста. Ежов понял, что скоро настанет его черед. В письме-исповеди Сталину уже после смещения Николай Иванович писал: «Решающим был момент бегства Люшкова. Я буквально сходил с ума. Вызвал Фриновского и предложил вместе поехать докладывать Вам. Один был не в силах. Тогда же Фриновскому я сказал, ну теперь нас крепко накажут.

Это был настолько очевидный и большой провал разведки, что за такие дела естественно по головке не гладят. Это одновременно говорило и о том, что в аппарате НКВД продолжают сидеть предатели. Я понимал, что у Вас должно создаться настороженное отношение к работе НКВД. Оно так и было. Я это чувствовал все время. Естественно, что это еще больше ухудшало настроения. Иногда я стал выпивать. На этой почве появилась ртуть (возможно, Ежов принимал какие-то содержащие ртуть препараты, борясь с похмельем или с расстройством желудка. – Б.С.

). Это еще хуже сказалось на физическом состоянии.

Вместо того, чтобы пойти к Вам и по честному рассказать все, по-большевистски поставить вопрос, что работать не в состоянии, что нужна помощь, я опять отмалчивался, а дело от этого страдало»[249].

Люшков так и не был пойман чекистами. Скорее всего, после капитуляции Японии во Второй мировой войне он был передан японской разведкой американцам и умер после войны в Америке. Перед этим в Маньчжурии была организована операция прикрытия, в ходе которой офицеры японской разведки, попавшие в результате капитуляции в советский плен, поведали следователям СМЕРШ историю, как они якобы застрелили Люшкова в последние дни войны[250].

17 июня 1938 года Политбюро командировало Фриновского на Дальний Восток вместе с начальником Главного политического управления Красной Армии Львом Мехлисом. Они получили широкие полномочия разобраться в подробностях побега Люшкова и провести широкомасштабные аресты. 22 октября, после провальной кампании у озера Хасан, Блюхер был арестован. Фриновский вернулся в Москву после 22 августа, когда Берию уже назначили первым заместителем Ежова.