Ночная смена

– 600385САН_10. – произнес Шаров код, словно у него во рту хлюпала рисовая каша.

На удивление, это признание далось ему легко. Как будто кто-то другой за него произнес набор цифр и букв. Внутренне он сопротивлялся этому, но рот сам собой открылся и все выложил. К капитану сразу пришло знание, что он все сделал правильно. Поэтому, когда ему в ухо по рукоятку вошла отвертка, он не очень-то и удивился, боль была хоть и адской, но милостиво короткой. Закончив с капитаном, слуги Змеелиса разделились, один из них остался в комнате наблюдения для подстраховки, а другой заспешил к аквариуму. В его отсутствие усевшийся в кресло командира напарник открыл программу, управляющую подъемным механизмом шара, и ввел трехсоставный код.

Лейтенант, спустившись по железной лестнице вниз, подошел к плите как раз в тот момент, когда она, приподнявшись на мощных локтях рычагов, начала отодвигаться в сторону. Подошедший к мерно плескающейся кислоте лейтенант не забыл нацепить прозрачный респиратор. Находиться рядом с такой агрессивной средой и вдыхать ее обжигающие горло и легкие пары без соответствующих предосторожностей было бы большой глупостью. А он, являясь идеальным воплощением марионетки, способность думать все же сохранил, хотя бы на уровне инстинктов. Подтереться после утренней дефекации и надеть респиратор при приближении к целому морю кислоты он не забыл бы и накануне Армагеддона.

Поверхность разъедающей все и вся жидкости заволновалась, забултыхалась и, расступившись, родила круглое яйцо-икринку, под стекающими по нему изломанными струями ручейков хранившее свой смертельный зародыш – бога Змеелиса.

Сфера, ставшая прозрачной, но сохранившая в себе секрет, покачиваясь на ряби, поднятой ее всплытием, прибилась к правой стенке бассейна. Ее верхушка, словно подвергнутая невидимой трепанации, сама собой скрутилась и откинулась назад. Из нее никто не выбрался. Сфера так и застыла, раззявив в отвлеченном удивлении пасть в ожидании чего-то, возможно, появления главного персонажа.

Лейтенант, влекомый странным, неодолимым желанием заглянуть внутрь сферы, поспешил к ней. Он встал над краем бассейна, поднялся на цыпочки и наклонился над горловиной шара. Там он ничего не увидел, то есть вообще ничего, пустота и все. Ни стеклянных изгибов стенок шара, ни тем более ее хозяина. И прямо из этого ничего не значащего участка пустоты быстро вытянулись мускулистые корни сильных рук, обхватили его за шею и притянули к появившемуся из ниоткуда и зависшему в этом нигде лицу. Змеелис, позеленевший, как заплесневевший труп, с глазами белыми, как у вареного карпа, нажал большими пальцами на основание челюсти лейтенанта и в открывшийся под таким воздействием рот в четыре приема выкашлял несколько сгустков жирного, как смола, дыма. Освободившееся от зловещего гостя тело неторопливо, мягко осело на дно сферы. Стеклянная шляпка, похожая на еврейскую ермолку, встала на место, и шар опустился на глубину. Взбаламученная его нырком кислота скрылась под запирающей плитой, а лейтенант, ставший носителем бога и ступивший на путь осквернительного перевоплощения божественного сосуда своего тела во враждебную всему живому злую силу, повернулся и никуда не спеша, вальяжно пошел назад к ожидающему его приятелю.

Все действия молодых людей, попавших под власть вечной тьмы, начиная от их нападения на командира и заканчивая возвращением одного из них с сидящим у него внутри Змеелисом, заняли меньше четырех минут.