Ночная смена

Тревогу подняли сами Сергей и Андрей, и вскоре прибывшая на место команда, проверившая, на месте ли узник, получила приказ о немедленной их изоляции. Их перевели на третий уровень, в больничный изолятор. И пока вызванные техники и поднятые из своих теплых постелек ученые выясняли, что к чему, проверяли показания, идущие от тела Ивана, в палату к лейтенантам пришли два штатных следователя. Допрашивали их поодиночке, заводя по очереди в процедурную, которую дознаватели выбрали в качестве временного штаба. Расположившись меж асептических лежаков, столов с лежавшими на них инструментами и шкафов, заполненных блистающими стальными боками резервуарами непонятного непосвященному человеку назначения, на принесенных из приемной стульях, дознаватели для начала вызвали Сергея. Два конвойных солдата ввели его в комнату и, залихватски щелкнув каблуками армейских ботинок, оставили наедине с хмурыми следователями. В свете люминесцентных трубок вид у людей был какой-то нереальный, призрачный. Сидевшего ближе к двери звали Валентин Петрович Вяземский. Пожилой, много повидавший на своем неспокойном веку мужик. Серый пиджак нараспашку, галстук подколот золотым зажимом, последняя пуговка на болотного цвета рубашке расстегнута, сквозь образовавшийся просвет видна майка. Изрядное брюшко свисает через ремень. Мешки под глазами набухли фиолетовыми чернилами, во рту собиралась горькая слюна. Его недружелюбный вид объяснялся не только издержками профессии, вчера жена наварила целую кастрюлю острого харчо, такого, как он любил, и теперь он мучился изжогой. Вкупе с тем, что его, уже далеко не мальчика, в столь неурочный час подняли с постели, ничем хорошим для допустивших непростительный промах (правда, какой? но если их вызвали, то они точно провинились, по-другому и быть не могло) лейтенантов это не грозило. Сегодня с Вяземским проводил перекрестный допрос хорошо ему известный Коваль Игорь, незаметный человечек, со стертыми чертами, похожий на мышь. Игорь на десять лет младше его, а значит, ему было около сорока пяти, но для него он все равно оставался сосунком. Не сговариваясь между собой, по отдельности ознакомившись с предоставленными им документами и путанными записями объяснений задержанных, великолепно заранее зная свою роль, они приступили к допросу.

– Скажите, – начал задавать вопросы Валентин Петрович, не отнимая глаз от тоненькой папки личного дела Сергея, – кто первый ударил капитана Шарова?

– Кто? Да не знаю кто. Какая разница, суть не в этом, – ответил допрашиваемый офицер, вынужденный стоять, так как никто не предложил ему сесть, да и лишних стульев в процедурной не было.

– Молодой человек, мы сами определим, в чем суть, – оторвавшись от рассматривания прозрачных листов с показаниями, произнес дознаватель. – Ваша первоочередная обязанность в данных обстоятельствах – отвечать на все вопросы со стопроцентной чистосердечностью. Это в ваших же интересах.

– Есть отвечать чистосердечно, – вытянувшись по стойке смирно, отрапортовал Сергей, так и не успевший снять военную форму, а значит, обязанный соблюдать субординацию по отношению к людям, от которых, вполне возможно, могла зависеть его дальнейшая судьба.

– Итак, кто же ударил первый?

– Не помню. Такая суматоха поднялась. Я, наверное. Он ведь на нас первый напал, понимаете? Первый.

– С чего ему на вас нападать? Он не пьяный, не под наркотиками.

– Да я-то с чего знаю. Сидел, смотрел на мониторы слежения. Потом подвис минуты на три. Мы ему: «Товарищ капитан, что с вами?» Он молчит. Тогда мы к нему подошли, и он повернулся. Не спеша так, знаете, с ленцой. А у самого лицо обвисло. Понимаете, как у психа невменяемого, словно говоря нам, предупреждая: «Никого нет дома. Оставьте ваши подарки на пороге и уходите», – говоря это, Сергей заметно нервничал, потел, покрывался красными пятнами.

– Не надо так волноваться, – дружелюбно посоветовал Коваль. – Мы вам верим, тем более что ваши слова совпадают с объяснениями вашего товарища. Просто мы хотим разобраться. Во избежание, так сказать.

– Да, признаться, то, что вы нам тут поведали, звучит довольно фантастически, – с явной неприязнью, подозрительно высказал свою точку зрения Валентин Петрович.

Конечно, все это было искусной игрой, не в первый раз разыгрываемой дознавателями на пару, но об этом их подопечным знать не полагалось. Тем более все, о чем они говорили, подтверждалось фактами. Настораживало одно: в момент происшествия не работали камеры слежения, и им предстояло выяснить, что могло случиться за те пять минут видеомолчания на самом деле. Хотя шансы на то, что там происходило что-то еще, помимо рассказанного им Сергеем, приближались к нулю.

– Вот для чего вам потребовалось убивать Шарова? – все никак не унимался первый дознаватель. – Он мужчина средних лет, можно сказать, пожилой, и вы – два молодых спортивных парня. Неужели вы его просто не могли скрутить, а?