Ночное дежурство

– Кто-нибудь! – А потом прижимает ухо к двери, которая как будто неустанно подрагивает от предвкушения. Ей с трудом удается расслышать вопрос Рея:

– Агнес, это ты?

Он не удосуживается правильно произнести ее имя, отчего обостряется ощущение одиночества от того, что ее в целом недолюбливают. Если она не ответит, то почувствует себя совсем уж глупо, однако ей приходится приложить усилие.

– Я в лифте. Он застрял.

Рей молчит так долго, что она уже недоумевает, услышал ли он, волнует ли его ее положение, но он наконец кричит:

– Агнес, к тебе кто-нибудь подойдет через минуту.

Нельзя допускать мысли, будто он нарочно увеличивает разделяющее их расстояние, пока они разговаривают. Ему пришлось отойти ради какого-то другого дела, именно поэтому его голос все время куда-то удаляется. Наступила тишина, однако, пока она длится, Агнес ничем не выдаст, как ей страшно снова окликнуть его. Как только ей удается напомнить себе, что в лифте достаточно воздуха, каким бы тесным ни было пространство, в которое она втиснута, она уже в состоянии делать глубокие вдохи и старается признать черноту, липнущую к глазам, составляющей того спокойствия, какое она силится обрести. Она ведь, по крайней мере, в средоточии покоя или же это обманчивый покой? Уж не сползает ли лифт вниз так постепенно, что ей, возможно, и мерещатся эти сделанные украдкой движения? Агнес замирает совершенно неподвижно, даже не дышит в попытке определить, спускается ли кабина по тросу, словно тяжелый паук, когда всеобъемлющий, хотя и приглушенный голос Вуди объявляет:

– Нет, вы там внизу не останавливайтесь. И не думайте, что с работой покончено. У вас там все видно куда лучше, чем у нас.

Неужели он настолько запутался, что сообщает все это Агнес? Однако это означает, что свет погас во всем здании, именно поэтому никто до сих пор ей не помог, а вовсе не потому, что они считают ее недостойной их помощи. Возникшее было спокойствие подпорчено почти полной уверенностью, что голос Вуди, пока он говорит, едва ощутимо удаляется куда-то вверх. Агнес пытается просунуть пальцы между дверцами, и ей удается разомкнуть их на дюйм, но там просто чернота и сырой холод, разве что к ним примешивается еще и едва ощутимая затхлая вонь. Она силится поглубже запустить пальцы в получившуюся щель, но невозможно удержать приоткрытые дверцы одной рукой, чтобы другой успеть коснуться стены шахты и понять, движется ли лифт. Она боится прищемить руку и отдергивает ее. Дверцы со стуком смыкаются, когда до нее долетает голос:

– Агнес, это я, Найджел. Ты там как?

Если он тоже сейчас в темноте, у него имеются дела поважнее, чем вспоминать, как нужно произносить ее имя. Она вдыхает полной грудью, чтобы ее крик не пропал впустую.

– Я не знаю, где я.

– Ты где-то ниже меня, а я у верхних дверей. И я спускаюсь к тебе. В смысле, по лестнице спускаюсь.

Картинка, на которой Найджел сползает по кабелю, возрождает ее сомнения, не опускается ли лифт понемногу под собственной тяжестью и тяжестью груза. И в надежде выяснить, есть ли где-нибудь поблизости свет, она умоляющим тоном произносит:

– А ты видишь, где я?

– Честно говоря, я не вижу ни зги. Рей отправился чинить предохранители.

Значит, уже скоро они снова будут видеть и лифт начнет вести себя как полагается. Она предоставляет Найджелу возможность остаться там, где он есть, когда кричит:

– Но ты сумеешь найти дорогу?

– Никаких вопросов. Я прямо сейчас отправляюсь. – Он путается в последних словах, но потом исправляется: – Уже иду.

Агнес пошатнула его уверенность в себе. От этого он становится больше похож на живого человека, однако это едва ли помогает ей ощутить себя в безопасности. Приглушенный звон металла где-то над головой сменяется черной тишиной, обостряющей ее фантазии о том, что лифт понемногу сползает по шахте вниз, не быстрее улитки. Она попеременно пытается дышать ровно и задерживать дыхание в попытках уловить это движение лифта, когда Найджел кричит:

– Агнес, я уже на лестнице. Я уже скоро.

– Давай, – отвечает она, потому что его голос, вместо того чтобы приблизиться, звучит еще дальше. Ну конечно, теперь ведь между ними стена. Она закрывает глаза в надежде услышать, как он спускается, но от этого только усиливается ощущение, что лифт вовсе не так неподвижен, как пытается ее убедить. Лифт не может убеждать, тогда кто может? Агнес напоминает себе, что она одна в темноте, если не считать Найджела, но тут невнятный удар где-то над головой заставляет ее усомниться.

– Это я. Я, Найджел, – старается он подбодрить ее. – Я уже здесь.

Ее приводит в смятение необходимость задать вопрос, от которого темнота словно сгущается.

– Где?

– Совсем близко.