Читаем Ночной корабль: Стихотворения и письма полностью

Я знала только понаслышке,Что есть за тридевять земельКипучей нефти колыбельИ огнедышащие вышки.И странно мне, что там, в Баку,Под месяцем из красной медиУснули вьюги на боку,Как безобидные медведи.Средневековый городок,Где я живу, привычен вьюгам.Они в уют своих берлогСпешат зимою друг за другом,
Метут сугробы, к окнам льнут,Ворчат и распевают в трубах.Им хорошо живется тутВ пушистых белоснежных шубах.Но есть, как видно, и у вьюгСвои причуды, пыл и норов,И вот они летят на юг,Как будто мало им просторовДля игр на скатах ледников,Где вечность крепкий лед ковала,Где бродят тени облаковНад вихрем горного обвала.Но нет! Им хочется туда,
На Каспий, в край больших загадок.Влечет их черная вода,Вся в нефтяных разводах радуг.Влечет закрытое окно,Под лампой круг неяркий света,И женское лицо – одноНа тысячи – лицо поэта.Запечатлеть ее черты,Глаза внимательные, руку…Вздохнув, назвать ее на «ты»И унести с собой в разлуку…Спасибо, вьюги! Неспроста,
В обратном не пропав полете,Вы принесли мне два листаНа скромном книжном переплете.Уснули ветры. Воздух чист.Медвежьи тени на сугробе.Весенний лист! Осенний лист!Как мы на вас похожи обе.Как мы звучим друг другу в лад,И сколько звезд открыто нами!Ее восход и мой закатПерекликаются стихами.Ствол из одной земли возник,Единым пропитался соком,
И Родина для нас – родникВ его значении высоком.Вот почему мне так близки(Сошлись ли наши дали в сдвиге?)И два листа, и все листкиПодаренной мне чудом книги.Не знаю, кем я нарекуСквозящую за каждой строчкой,Ту большеглазую в Баку –Сестрою младшей или дочкой?1968

* * *

Перейти на страницу:

Все книги серии Серебряный век. Паралипоменон

Похожие книги

100 великих деятелей тайных обществ
100 великих деятелей тайных обществ

Существует мнение, что тайные общества правят миром, а история мира – это история противостояния тайных союзов и обществ. Все они существовали веками. Уже сам факт тайной их деятельности сообщал этим организациям ореол сверхъестественного и загадочного.В книге историка Бориса Соколова рассказывается о выдающихся деятелях тайных союзов и обществ мира, начиная от легендарного основателя ордена розенкрейцеров Христиана Розенкрейца и заканчивая масонами различных лож. Читателя ждет немало неожиданного, поскольку порой членами тайных обществ оказываются известные люди, принадлежность которых к той или иной организации трудно было бы представить: граф Сен-Жермен, Джеймс Андерсон, Иван Елагин, король Пруссии Фридрих Великий, Николай Новиков, русские полководцы Александр Суворов и Михаил Кутузов, Кондратий Рылеев, Джордж Вашингтон, Теодор Рузвельт, Гарри Трумэн и многие другие.

Борис Вадимович Соколов

Биографии и Мемуары
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное