Читаем Ночной корабль: Стихотворения и письма полностью

Нет больше звезд. Нигде. Давным-давно.Ни трепета, ни тихого горенья.Мне четверть века видеть сужденоТрагическое звездное затменье.Последние просыпались дождемНад Средиземным морем, — провожая,Прощаясь навсегда. В свой водоемИх властно увлекла волна чужая.И, вместе с нею, всех моих потерьИ всех разлук невыплаканных слезы.Туманы потянулись… И теперь
Есть только сон о звездах, но не звезды.Из окон городов, где я жила,Любимый блеск ни разу виден не был.На крышах тяжело краснела мглаНочного электрического неба.Когда, пересекая океанИ веря в тропики (но книги лгали!),Мечтала я о звездах дальних стран, –Их не было! Они и там пропали.Их не было… Полночною порой,Высматривая, щурясь, – где вы?.. Где же?! –Увидишь мошкары белесый рой
Над пальмами песчаных побережий.Так высоко и редко, так чуть-чутьБлестели точки, вкрапленные в воздух…На Родине я знала Млечный ПутьИ море Черное в плывущих звездах!О, путеводные! Их свет живойНе гаснет в памяти, и память радаВосстановить всё небо над МосквойИ над седой громадой Ленинграда,Всю тишину, застывшую в лесах,Где, сквозь листву прорезанную рдея,
Сверкали маяками в небесахСозвездья Лебедя и Водолея.Я звезды нахожу в словах письмаИз Киева, из белого Урала.Их никогда не поглощала тьма,В ней ни одна из них не умирала.Переливаясь в памяти моей,Они струят лучи в мои ресницы,И в россыпи негаснущих огней,Быть может, Родина опять приснится,Но прежде чем от жизни отойтиВ глубокий сон, как в бытие второе,
Как в отраженье Млечного Пути,Я чужеземное окно закрою.

ВЧЕРАШНИЙ ДЕНЬ

Скажи мне, ночь, скажи мне, лес,Куда вчерашний день исчез?Он был так жив и ощутим,Но что же, что случилось с ним?Едва рожденный, жить хотел,И не сумел, и не успел…И нет страшнее для меняСкоропостижной смерти дня.

ДВА КОРАБЛЯ

Перейти на страницу:

Все книги серии Серебряный век. Паралипоменон

Похожие книги

100 великих деятелей тайных обществ
100 великих деятелей тайных обществ

Существует мнение, что тайные общества правят миром, а история мира – это история противостояния тайных союзов и обществ. Все они существовали веками. Уже сам факт тайной их деятельности сообщал этим организациям ореол сверхъестественного и загадочного.В книге историка Бориса Соколова рассказывается о выдающихся деятелях тайных союзов и обществ мира, начиная от легендарного основателя ордена розенкрейцеров Христиана Розенкрейца и заканчивая масонами различных лож. Читателя ждет немало неожиданного, поскольку порой членами тайных обществ оказываются известные люди, принадлежность которых к той или иной организации трудно было бы представить: граф Сен-Жермен, Джеймс Андерсон, Иван Елагин, король Пруссии Фридрих Великий, Николай Новиков, русские полководцы Александр Суворов и Михаил Кутузов, Кондратий Рылеев, Джордж Вашингтон, Теодор Рузвельт, Гарри Трумэн и многие другие.

Борис Вадимович Соколов

Биографии и Мемуары
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное