Ночной океан

…Индус прервал свой рассказ и внимательно уставился на высокие, очень похожие на саркофаг часы, безумное тиканье которых не соответствовало никаким земным ритмам.

– Мне незачем объяснять вам, мсье де Мариньи, – обратился он к ученому устроителю встречи, – каков был ритм того напева и почему под его воздействием стали раскачиваться все фигуры на своих престолах. Вы единственный здесь имеете понятие о Запредельном Протяжении. Эти часы… полагаю, их прислал вам тот аскет, о коем рассказывал несчастный Харли Уоррен? Тот самый, уверявший, что первым из людей постиг Йан-Хо, тайный схрон наследия затерянного во тьме веков Ленга, и смог добыть там несколько диковин. Много ли вам ведомо о причудливых характеристиках этих часов? Если верить моим видениям и некоторым письменным источникам, их создатели довольно много знали о Первых Вратах. Но я отвлекся, за что прошу извинить…

Наконец пульсации и напевы прекратились, и фигуры в плотных одеяниях перестали раскачиваться. Сияние нимбов над их головами померкло, и сами они стояли на пьедесталах уже не так прямо. Глобула, однако, по-прежнему излучала удивительный трепетный свет. Картер почувствовал, что Древние вновь ушли в сон, как до его появления, и задумался над тем, от каких космических видений отвлек их своим приходом. Постепенно в его сознание проникло, что странный неторопливый распев был частью обряда, посредством которого Древнейший погрузил их в особую необычную разновидность сна – такую, что поможет им открыть Абсолютные Врата, мерилом прохождения коих выступал серебряный ключ. Так что теперь Картер знал – Древние зрят в глубь беспредельных внешних сфер, завершая то, что потребовалось ввиду его единения с ними.

Провожатый этим сном не был застигнут; казалось, неким безгласным манером он все еще делал наставления. Картер понял, что каждый из Древних должен сформировать во сне весьма определенную мысль. Композиция мыслей этих вызовет форму, доступную даже его земному восприятию. Когда видения спящих достигнут полной гармонии, Картер сам все узрит – и сможет усилием воли материализовать все, что ни вообразит. Нечто подобное ему доводилось наблюдать и на Земле, в Индии, когда проекция совместной воли посвященных перековывала воображаемое в осязаемую материю. В древности подобным искусством был славен Афлаанат, о котором до сих пор боятся упоминать вслух.

Что именно есть Абсолютные Врата и как их миновать, Картер определенно не знал, но его захлестнуло чувство напряженного предвкушения. Он осознавал, что у него есть своего рода тело и что роковой серебряный ключ сжат в руке. Вздымающаяся напротив него каменная толща кажущейся своей ровностью напоминала стену, к центру которой неодолимо притягивало его взгляд. И тогда он внезапно почувствовал, что Древнейший из Древних перестал посылать ментальные токи. В первый раз Картер понял, сколь ужасна может быть полная тишина – и мысленная, и физическая. До того не проходило мига, что не был наполнен ощущением некоего ритма, слабого загадочного биения простертой за грань людского мира толщи… но теперь молчание без конца и начала воцарилось надо всем. Не слышал Картер и собственного дыхания. Жар глобулы Умр ат’Тавиля сделался мертвенно-бледным, бестрепетным. Более яркий, чем у иных, нимб над покрытой главой Провожатого сиял холодным, словно бы замерзшим светом.

Картеру вскружило голову, и чувство утраты ориентиров возросло стократ. Странное излучение нимбов лишь подчеркивало кромешность тьмы, окутывавшей спящих Древних, а между их шестигранными престолами будто пролегли долгие парсеки. Затем Рэндольф почувствовал, как некая сила подхватила его и забросила в пахнущее ладаном средоточие волн, – он как бы плыл по знойному, пахнущему розами морю, прилив которого разбивался о берега из пламенной бронзы. Великий страх обуял Картера, когда он окинул взглядом морскую ширь, отделяющую его от далекого берега. Но в следующий момент тишина была сломлена, и волны заговорили с ним на языке, не подразумевающем никаких слов да и в принципе звуков.

– Приверженец Правд абсолютных свободен от злых и от добрых начал, – произнес не наделенный звучанием голос. – Приверженец Правд абсолютных начало начал постигает и знает: реальность – туман, а материя – Первый Обманщик.

И вот в каменной толще, столь неодолимо притягивавшей его взгляд, проявился очерк циклопической арки – не без сходства с той, что была видена так давно в той глубокой пещере, на далекой трехмерной планете Земля. Он понял, что орудует серебряным ключом: проворачивает его по обряду, подсказанному чутьем, а не знанием, хоть и в схожей манере с ритуалом открытия Первых Врат. И каменная твердь стены вдруг обратилась в румяное море, обтекавшее все его существо хмельною влагой. Стена как бы растаяла от волшебства, навлеченного им, и потока мысленных сил со стороны Древних. Как и прежде, не страшась и не сомневаясь, Рэндольф Картер устремился в проход – и преодолел Абсолютные Врата.

IV