Ночной океан

– Я не хочу умалять свою вину, но Сюрама здесь – первоисточник всех бед, – заявил он. – Увы, не смог до конца прояснить тебе его природу – о, я и сам не знаю, что он на самом деле из себя являет, да и не думаю, что знание это, в итоге, будет хоть что-нибудь значить. Не уверен даже в том, что его вообще можно назвать живым существом! Я руководствовался исключительно благой целью. Я желал избавить мир от смертельной болезни. Мне не повезло – и я был достаточно безрассуден, чтобы не заявить об этом во всеуслышанье. Знай, никакого антидота мной получено не было. Я лгал. Естественную науку я с легкой душой променял на оккультную – и далее углублялся в столь странные дебри, что иной раз отказывался верить в то, о чем твердили все эти странные люди, что попадались мне в процессе моих изысканий. А твердили они, в общем-то, об одном – мир, Джеймс, дьявольски стар. Мы ошибаемся в своих исчислениях. Задолго до того, как зародилась наша цивилизация, успела прийти в упадок не одна чуждая, совершенно от нас отличная. Их культура, знания, открытия и болезни – все кануло в Лету. Но остались на Земле такие места, где время течет иначе, храня тех, кому должно покоиться в руинах истории. Лемурия и Атлантида ушли на дно – но можем ли мы быть уверены в том, что это была стихийная гибель, а не радикальный и спланированный способ самосохранения? Великий Боже, остается лишь надеяться, что ничто из упокоившегося под толщей вод никогда не будет поднято на поверхность!

Цепочки, по которым передается тайное знание, запутаны, и с каждым новым звеном, с каждым новым циклом смысл искажается – но не настолько, чтобы человек, вооруженный эрудицией и смекалкой, не смог бы вычислить истоки и отделить правду от вымысла. В медицине я постиг все, в оккультизме я постиг куда больше! Уйдя в пустыню, которой даже не дали имя картографы, я спустился в погребальные залы в песках и отыскал там Сюраму. Он был мертв, как и твердили мне люди, знавшие место захоронения, – но я, используя свои медицинские познания, заставил это черное сердце биться вновь!

Я знаю, ты мне не веришь. Знаю, у тебя назрело много вопросов – если он столь древний, то почему говорит на английском без акцента так же легко, как и на любом другом человеческом языке? Как вышло так, что он умеет обращаться с револьвером и медицинским оборудованием? Как обратился к нему я и почему он вообще согласился последовать за мной? Я рад был бы ответить, если бы был хоть в чем-нибудь уверен. Это дьявольский ум, Джеймс… неслыханный гений! Это он, а не я, знает, как разбудить черную лихорадку и, возможно, как остановить ее! Ты еще не понял? Ты все еще наивно полагаешь, что это болезнь, занесенная из природного очага в Тибете? Все не так. Прочитай, о чем пишет Миллер в статье! Он вывел универсальный антидот, который покончит со всеми видами лихорадки, как только его научатся правильно адаптировать и применять. Именно этого я хотел достичь, но свернул не на тот путь… и вот теперь – повержен.

Ты поражен тем, что эта статья так подействовала на меня? О, как же поздно! Как же поздно спасать меня, но других – еще нет! Прости… я, кажется, уже заговариваюсь… болезнь берет свое. Я сказал, что ты так и не догадался, в чем дело… как бы ты мог! Миллер пишет, что вылечил семерых больных, так? Ключевой элемент здесь – постановка диагноза! Миллер только предполагает,

что имеет дело с черной лихорадкой. Погляди… страница пятьдесят один… вот. Прочитай вслух. Понимаешь теперь? Больные с побережья Тихого океана не выказывали улучшения после его лекарства. Поразительно, говорит он, но их случаи даже не похожи на черную лихорадку, известную науке. Конечно же – то были мои

больные! И от их болезни антидота на всем белом свете еще не придумали! Почему я так убежден, спросишь меня? Потому что их болезнь свойственна иному миру! Ее возбудитель взят откуда-то еще, одному Сюраме ведомо откуда, потому что в своей крови он пронес его сюда! Он пронес – а я распространял! Вот и вся тайна, Джеймс, вот ради чего я добивался должности, вот что я все это время творил на самом деле – заражал людей посредством подкожных инъекций!

Никакой науки – одно только убийство. Одно нажатие пальца, и зараза внесена в кровь! Мне льстило смотреть, как твари божьи извиваются и корчатся, кричат, а их рты покрываются пеной. Животные, заключенные тюрьмы, дети, слуги… черт, и почему бы не она!

Голос Клэрендона надорвался. Он согнулся, тяжело дыша.

– Вот… – пробормотал он. – Вот так я и жил, Джеймс… и Сюрама хвалил мое рвение, пока не понял, что ничто уже не способно остановить меня. Даже он стал меня бояться! Пробовал отговаривать… но сейчас я получил последнюю жертву. Последний эксперимент! Хороший подопытный материал, Джеймс – я здоров, я дьявольски здоров. Какая, однако, ирония – следить за собственным, а не за чьим-то, угасанием… никакого удовольствия… как жаль… как жаль…