Ночной цирк

Знакомое ощутимое волнение возникает, как бывает всегда от прикосновения к его коже и она не может больше сопротивляться, больше не хочет.

— Марко, — говорит она, ее пальцы возятся с пуговицами на его жилете. — Марко, я…

Его губы на её губах, жаркие и требовательные, прежде чем она успевает закончить то, что собиралась сказать.

Пока она расправляется с пуговицами, он слепо тянет за крепления и ленты, отказываясь оторваться от ее губ. Тщательно изготовленное платье опадает вокруг ее ног. Умело развязывая шнурки на ее корсете, Марко тянет ее за собой на пол.

Они продолжают снимать слой за слоем до тех пор, пока между ними ничего не остается.

Погруженный в молчание, Марко выражает свои извинения и обожание лишь с помощью языка, проводя им по телу Селии. Безмолвно выражая все, что он не может сказать вслух.

Он находит другие пути, чтобы рассказать ей, его пальцы оставляют за собой чернильный след. Он впитывает каждый звук, который вызывает в ней.

Комната дрожит, когда они сливаются друг с другом.

И хотя в ней находится множество хрупких предметов, ничего не разбивается и не ломается. Над ними продолжают переворачивать страницы часы, извлекая ничтожные истории, которые можно прочитать.

* * *

Марко не помнит, как он провалился в сон. Вот Селия еще в его руках, ее голова покоится на его груди, и она слушает его сердцебиение, а следующий миг он уже один.

Огонь почти потух на тлеющих углях. Серый рассвет проникает в окна, отбрасывая мягкие тени.

Над двумя сердцами на каминной полке лежит серебряное кольцо с гравировкой на латыни. Марко улыбается, когда кольцо Селии скользит по его мизинцу, находясь на одном уровне со шрамом на безымянном пальце.

Он лишь с некоторым опозданием замечает, что пропала его книга с защитой, лежавшая на столе.

Часть IV

Подстрекатель

Я убежден, что есть шатры, которые я не изведал за все свои многочисленные посещения цирка. Хоть я и видел множество разнообразных представлений, ходил по бесчисленным тропинкам, но все равно там всегда остаются неисследованные уголки и двери, которые еще не открывались.

Фредрик Тиссен, 1896

Технические тонкости

Лондон, 1 ноября, 1901

Селии хотелось, чтобы она умела останавливать время, чтобы она могла слушать равномерный стук сердца Марко под тиканье часов. Чтобы остаться навечно в этом мгновении, уютно свернувшись в его объятьях, и его рука мягко поглаживала ей спину. Чтобы ей не приходилось бы уходить.

Но ей только удается замедлить сердцебиение Марко настолько, что он проваливается в глубокий сон.

Она могла бы разбудить его, но небо на улице уже светлеет, а она боится даже самой мысли о прощании. Вместо этого, она нежно целует его в губы и тихо одевается, пока он спит. Она снимает своё кольцо и оставляет его на каминной полке, между двумя игральными картами, на которых нарисованы сердца.

Она останавливается, когда надевает пальто, глядя на книги, разбросанные по всему столу.

Возможно, если бы она получше разобралась в его системе, то смогла бы сделать цирк более независимым. Для того чтобы сбросить с себя часть этой ноши. Что позволило бы им быть вместе дольше, чем несколько украденных часов, без сложных правил игры.

Она думает, что это лучший подарок, который она может преподнести ему, раз они не могут заставить вынести им вердикт ни одного из их наставников.

Она берет том, заполненный именами. Это кажется хорошим выбором для того, чтобы начать, поскольку она понимает, что для того, чтобы что-то достигнуть, нужен базис.

Она уносит его с собой, когда уходит.

Селия закрывает дверь в квартиру Марко как можно тише, насколько это возможно, выскальзывая из затемненного коридора, поджав книгу в кожаном переплете подмышку. Замок за её спиной встал на место, издав несколько мягких приглушенных щелчков.

Она не замечает в ближайшей тени скрывающуюся фигуру, пока та не заговаривает.

— Ты коварная маленькая потаскуха, — говорит её отец.

Селия закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться, но девушке было всегда трудно оттолкнуть его, когда он вот так, мертвой хваткой вцеплялся в неё, и она не может этим управлять.

— Я удивлена, Папа, что ты меня ждал в коридоре только ради того, чтобы сказать мне это в лицо, — говорит она.

— Это место настолько хорошо защищено, что все это выглядит совершенно нелепо, — говорит Гектор, указывая взмахом руки на дверь. — Ничто не может просочиться внутрь или наружу без желания самого мальчишки.

— Вот и славно, — говорит Селия. — Ты можешь держаться подальше от него, да и от меня.

— Что это ты собралась делать с этим? — спрашивает он, указывая на книгу у неё подмышкой.

— Ничего, что касалось бы тебя, — отвечает Селия.

— Ты не можешь вмешиваться в его работу, — говорит он.