Ночной цирк

Несмотря на то, что она получает удовольствие от своих представлений, даже больше, чем девушка могла себе изначально представить, она была благодарна за то, что у неё были небольшие перерывы между ними. С приближением полуночи, она решила подыскать себе укромный уголок, чтобы незаметно понаблюдать за зажжением костра.

Но как только она начала прокладывать себе путь через площадь, которую уже окрестили кулисами, несмотря на отсутствие сцены как таковой, её быстро заметили в упорядоченном хаосе, возникшего в связи с грядущим рождением близнецов Мюррей.

Собрались несколько артистов, и кто-то из обслуживающего персонала, всё с тревогой выжидали развязки. Доктор, которого привлекли, похоже, находил ситуацию странной. Приходит и уходит акробатка. Эйдан Мюррей мечется туда-сюда, подобно своим кошкам.

Селия старается быть хоть чем-то полезной, но всё сводится главным образом к тому, чтобы принести-унести чашки с чаем и найти новые и созидательные способы по убеждению людей, что всё будет хорошо. Вся эта суета по большей части напоминает ей, как она утешала своих клиентов после «спиритических» сеансов, которые, к её удивлению, были ей благодарны от всей души.

Ну, вот раздается тихий плач за несколько минут до полуночи, который откликается чувством облегчения и встречается вздохами и криками радости.

А затем немедленно следует что-то еще.

Селия чувствует это, прежде чем слышит аплодисменты эхом разносившиеся по двору, какое-то изменение, которое внезапно, будто волной, окатывает весь цирк. Эта же волна пробегает по её телу, заставляя невольно дрожать, чуть ли не сбивая её с ног.

— С Вами всё в порядке? — раздается голос у неё за спиной, и, оборачиваясь, девушка видит Цукико, которая берет её под локоть своей теплой рукой, чтобы поддержать. Сквозь хорошо знакомый блеск Селия узнает сияющие улыбающиеся глаза акробатки.

— Я в порядке, спасибо, — отвечает Селия, пытаясь отдышаться.

— Вы — чувствительный человек, — говорит Цукико. — Для чувствительных людей весьма обычно быть затронутым такими событиями. — Из соседней комнаты эхом раздался еще один плач, присоединяясь к первому и сливаясь в негромком дуэте. — Они выбрать подходящие время, — говорит Цукико, обращая всё свое внимание на новорожденных близнецов. Селия может только кивнуть в ответ. — Обидно, что Вы пропустить зажжение огня, — продолжает Цукико. — Оно было таким же чудесным.

Пока стихает плач близнецов Мюррей, Селия пытается отделаться от ощущения, от которого у неё до сих пор бегают мурашки по коже. Ей всё еще неизвестен её соперник, но кто бы только что не сделал свой ход, он напугал её и привел в замешательство.

Она чувствует себя трепещущей бабочкой, словно на весь цирк, внутри которого она находится, кто-то набросил сеть, на все шатры разом, поймав все и вся в ловушку железным забором.

Селия гадает, чем же она должна ответить.

Ночь Открытия III

Дым и Зеркала

Лондон, 13 и 14 октября, 1886

Чандреш Кристоф Лефевр не входит ни в один шатер в ночь открытия. Вместо этого, он ходит между шатрами, нарезая круги по внутреннему двору, таская за собой повсюду Марко как привязанного, который делает пометки в своем блокноте, всякий раз, когда Чандреш находит подходящий объект для комментариев.

Чандреш наблюдает за толпой, пытаясь понять, по какому принципу люди выбирают в какой шатер войти. Он определяет какие вывески должны быть доработаны или подвешены выше, чтобы их легко можно было прочесть, двери, которые не очень хорошо бросаются в глаза и от того, туда практически никто не стремится попасть и другие, которые наоборот, уж слишком навязчивы, норовя привлечь к себе как можно больше внимания, большого количества зрителей.

Но всё это, на самом деле, мелкие нюансы, так сказать дополнительная протирка маслом, чтобы не было слышно скрипа. Лучше и быть просто не могло. Люди в восторге. Снаружи очередь в кассу за билетами змеится вокруг забора. Весь цирк искрится от возбуждения.

За несколько минут до полуночи, Чандреш встаёт на краю двора, чтобы находиться в свете костра. Он выбирает место, откуда может видеть и костер, и добрую половину толпы.

— Всё готово чтобы зажечь огонь, верно? — спрашивает он. Ему никто не отвечает. Он вертит головой направо и налево, но зарабатывает только головокружение.

— Марко? — вопрошает он в пространство, но Марко нигде нет, его и след простыл.

Одна из сестер Бёрджес замечает Чандреша и подходит к нему, осторожно прокладывая себе дорогу сквозь переполненный людьми двор.

— Здравствуй, Чандреш, — говорит она, когда добирается до него. — Что-то стряслось?

— Я, кажется, потерял Марко, — отвечает тот. — Как странно. Но, Лейни, дорогая, беспокоится не о чем.

— Тара, — поправляет она.

— Вы выглядите одинаковыми, — говорит Чандреш, попыхивая сигарой. — И это сбивает с толку. Вы должны всё время ходить вместе, чтобы окружающие могли избежать подобных faux pas[7].

— Да неужели, Чандреш, мы ведь даже не близняшки.

— Тогда, которая из вас старше?