Ночной цирк

Селия остается последней, кто не ушел после ужина. Она ищет свою накидку и отказывается от предложений подождать ее, выпроваживая всех в ночь.

Оказывается, трудно обнаружить отрез кружева слоновой кости в исключительном хаосе la maison Лефевра. Хотя она и прошлась по библиотеке и обеденному залу, припоминая куда бы могла положить свою шаль, но нигде её не находит.

В конце концов, Селия бросает свои поиски и возвращается в фойе, где возле двери стоит Марко, небрежно перекинув её шаль через руку.

— Это ищите, мисс Боуэн? — спрашивает он.

Он приближается, что накинуть шаль ей на плечи, но та распадается между его пальцев, рассыпаясь в прах. Когда он снова смотрит на девушку, то накидка надета на ней, превосходно завязана, словно никогда и не снималась.

— Спасибо, — говорит Селия. — Спокойной ночи.

Она словно ветерок проходит мимо него к двери, так что он не успевает ничего ответить.

— Мисс Боуэн, — зовет Марко, догоняя ее, когда она начинает спускаться по лестнице.

— Да, — отвечает Селия, оборачиваясь, когда встает на асфальт.

— Я надеялся, что Вы не откажетесь от совместного бокала вина, от которого отказались в Праге, — говорит Марко.

Он не сводит с нее глаз, пока она обдумывает.

Сила его пристального взгляда в этот момент была даже сильнее, чем тогда, когда он смотрел на её затылок, но в то же самое время, несмотря на то, что Селия чувствует применение принуждения, прием, который был так любим её отцом, также в этом всем есть что-то настоящие, что-то подлинной, что-то сродни почти просьбе, призыву.

Именно это, на пару с любопытством, стали причиной её кивка, в знак согласия.

Он улыбается и разворачивается, входя обратно в дом, оставляя дверь открытой. Спустя мгновение, она следует за ним. Дверь приходит в движение и, захлопываясь, закрывается на замок, позади неё.

В доме, в гостиной больше нет ни души, но свечи, капая воском, продолжают гореть в канделябрах. На столе два бокала с вином.

— Куда делся Чандреш? — спрашивает Селия, поднимая один из бокалов и направляясь к противоположной стороне стола, где стоит Марко.

— Он удалился к себе на пятый этаж, — говорит Марко, беря второй бокал. — Он отремонтировал комнаты, когда-то принадлежащие прислуге, сделав их своими, потому что ему нравиться вид оттуда. Он не спуститься до утра. Остальной персонал уже ушел, так что почти весь дом в нашем распоряжении.

— И часто Вы развлекаете своих собственных гостей после его ухода? — спрашивает Селия.

— Никогда.

Селия наблюдает за ним, отпивая из своего бокала. Что-то в его внешности беспокоит ее, но она не может определить, что именно.

— Чандреш и в самом деле настаивал, чтобы костер в цирке был белым, дабы соответствовать цветовой гамме? — спрашивает она, спустя мгновение.

— В самом деле, — отвечает Марко. — Мне велели связаться с химиком или кем-нибудь в этом роде. Я решил сам позаботиться о костре.

Он водит пальцами по свечам на столе, и их пламя меняется от теплого золотистого до холодного белого, с серебристо синей сердцевиной. Он проводит пальцами обратно, в другом направлении, и они возвращаются к своему нормальному цвету.

— Как Вы это называете? — спрашивает Марко.

Селии не нужно спрашивать, что он имеет в виду.

— Манипуляция. Я назвала это магией, когда была младше. Мне потребовалось немало времени, чтобы избавиться от этой привычки, хотя мой отец никогда не заботился о терминологии. Он бы назвал это очаровательным или решительным воздействием вселенной, когда он был не в настроение изъясняться кратко.

— Очаровательным? — повторил Марко. — Никогда прежде не думал об этом в таком ключе.

— Вздор, — возражает Селия. — Это именно то, чем Вы занимаетесь. Вы очаровываете. И в этом Вы преуспели. Столько людей влюблены в Вас. Исобель, Чандреш. И должно быть много кто еще.

— Откуда Вы узнали про Исобель? — спрашивает Марко.

— Цирковой коллектив довольно велик, но все болтают друг о друге, — говорит Селия. — Она, кажется, беззаветно преданна человеку, которого никто из нас не встречал. Я сразу заметила, что она уделяет особое внимание мне, я даже было подумала, ни она ли мой соперник. А после Вашего появления в Праге, когда она кого-то ждала, стало просто выяснить остальное. Не думаю, что кто-то еще знает. У близнецов Мюррей есть теория, что она влюблена в плод своей мечты, а не в реального человека.

— Похоже, что близнецы Мюррей очень умны, — говорит Марко. — Если я очарователен таким образом, то это не всегда намерено. Моё очарование было полезно в укреплении своих позиций у Чандреша, поскольку у меня была единственная рекомендация и мало опыта. Однако, похоже моё очарование с Вами так же эффективно не срабатывает.

Селия ставит свой бокал на стол, до сих пор неуверенная, что же с ним делать. Движущийся свет от свечей усиливает неясность в его лице, беспокоящую Селию, поэтому она отворачивается, прежде чем ответить, обращая всё свое внимание на содержимое камина.