Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

В числе оправданных следствием лиц, которые уличались прямыми показаниями о принадлежности к тайному обществу, были офицеры, связанные с конкретными эпизодами выступления Черниговского полка. Подпоручик 17-го егерского полка Дмитрий Александрович Молчанов

подозревался не только в принадлежности к тайному обществу, но и в причастности к выступлению черниговцев.

Непосредственный участник событий, прапорщик Черниговского полка А. Е. Мозалевский, на допросе у дежурного генерала 1-й армии К. Ф. Ольдекопа 9 января 1826 г. показал, что 30 декабря, на второй день восстания, в Васильков приезжали офицеры 17-го егерского полка А. Ф. Вадковский и Молчанов, которых он видел лично; эти два офицера находились вместе с С. Муравьевым-Апостолом у полковой гауптвахты, при этом последний говорил солдатам: «вот и 17 егерский полк готов и с нами же пойдет в поход». Полученные сведения стали исходным пунктом для допросов руководителей восстания. На допросе 9 января, снятом в штабе 1-й армии, Бестужев-Рюмин заверял, что другого офицера 17-го егерского полка, кроме Вадковского, он не видел. На снятом 10 и 11 января допросе в штабе 1-й армии С. Муравьев-Апостол тоже отрицал присутствие Молчанова в Василькове, утверждая, что этого офицера он к себе не приглашал, а «приезжал в Васильков подпоручик Вадковский без Молчанова». Письмо к Вадковскому С. Муравьев-Апостол отправил из села Трилесы при самом начале мятежа, 29 декабря[497]

. Стоит отметить в этой связи, что согласно позднему источнику, воспоминаниям И. И. Горбачевского, С. Муравьев-Апостол обращался с запиской к двум офицерам 17-го егерского полка – Вадковскому и Молчанову; источником данных мемуариста могли послужить как тот же Мозалевский, так и другие бывшие офицеры-черниговцы, отбывавшие наказание в Петровском заводе[498]

.

Из этих показаний вытекало, что руководитель мятежа письменно вызывал к себе офицера 17-го егерского полка (согласно его утверждению, сделанному при допросах – одного Вадковского): появление офицера (офицеров?) в Василькове становится одним из элементов организационной деятельности инициаторов выступления. Таким образом, показания Мозалевского в отношении Молчанова вошли в противоречие с показаниями лидеров мятежа, но очная ставка между ними не проводилась. Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин были спешно отправлены в Петербург[499]

.

Тогда же решалась судьба и Дмитрия Молчанова. Арестованный сразу же после возвращения от мятежников 30 декабря, А. Вадковский был впервые допрошен 12 января в присутствии корпусного командира Л. О. Рота. Вадковский утверждал, что подпоручика Молчанова в Василькове не было; других членов тайного общества, кроме него самого, в 17-м егерском полку не имелось. Но 16 января на допросе у Ольдекопа Вадковский признал, что говорил Молчанову о своей поездке к Муравьеву «по записке, писанной ко мне… Муравьевым-Апостолом о том, что наше общество открыто, которую записку я тут же и прочитал ему (Молчанову. – П. И.)… но так как Молчанов был уже известен о существовании оного общества, то и не расспрашивал меня об оном». Вадковский свидетельствовал, что «известность» Молчанова о тайном обществе считал достоверной: Муравьев-Апостол «…назад тому с год, говорил мне, что он узнал о известности Молчанова о существовании тайного общества, почему и спрашивал меня, не я ли сказал о том Молчанову, но когда я отвечал, что я Молчанову ничего не говорил, тогда Муравьев просил меня, чтоб я был поосторожнее…». Вадковский отрицал факт совместной поездки с Молчановым в Васильков, как и свое участие в приеме Молчанова в тайное общество[500].