Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

По рассмотрении обстоятельств судная комиссия признала обвиняющие Молчанова показания недостоверными. Доказанным считалось только то, что Молчанов не был в Василькове и не участвовал в планах заговорщиков. Хотя следствие выявило тот факт, что он знал о тайном обществе, судом было принято во внимание, что он получил сведения о нем уже после открытия общества и счел его противозаконным. Следствие не выявило доказательств его участия в мятеже. Поэтому было предложено освободить его как невинного из-под ареста. Признавалось, что за недонесение начальству о записке С. Муравьева-Апостола Молчанову следовало назначить наказание, но судная комиссия сочла возможным вменить в качестве последнего «долговременный арест», под которым Молчанов находился с начала следствия. Окончательно решение о Молчанове передавалось на усмотрение императора. По мнению Остен-Сакена, Молчанов, подозревавшийся в «соучастии», оказался неприкосновенным к мятежу и заговору. За недонесение о записке главнокомандующий счел необходимым назначить Молчанову наказание: «сверх нынешнего содержания под арестом выдержать еще в Бобруйской крепости два месяца на гауптвахте»[514]

. В итоге суд счел, что по его делу нет никаких доказательств виновности в знании о тайном обществе и участии в мятеже. Поэтому в результате конфирмации военного суда по делу восстания Черниговского полка он был оправдан и освобожден (12 июля 1826 г.)[515]

.

В справке о Молчанове в «Алфавите» Боровкова зафиксирована только информация о знании им факта поездки А. Вадковского, а также о его желании покуситься на жизнь Рота[516]

. Помимо этого, в распоряжении следствия имелись и другие уличающие Молчанова показания. Так, Вадковский настаивал на том, что перед своим отъездом в Васильков утром 30 декабря он сообщил Молчанову о записке Муравьева-Апостола, познакомил с содержанием этой записки («их тайное общество открыто»), объявил ему о своем намерении ехать в Васильков. Тем самым Вадковский фактически признавал осведомленность Молчанова о существовании тайного общества – именно этим он объяснял свое намерение ознакомить Молчанова с запиской Муравьева-Апостола, а также отсутствие пояснений по содержанию этой записки. Тот факт, что Молчанов знал о заговоре, Вадковский основывал на своем разговоре с Муравьевым-Апостолом. В ходе этого разговора Муравьев-Апостол, получивший сведения о том, что Молчанов узнал о тайном обществе, спрашивал Вадковского, не он ли принял Молчанова, и просил быть осторожнее. Вадковский утверждал, что сам он якобы никогда с Молчановым о тайном обществе не говорил.

Таким образом, петербургское следствие не обратило внимания не только на показание М. Муравьева-Апостола о принадлежности Молчанова к Южному обществу, но и на свидетельство Вадковского о словах С. Муравьева-Апостола, из которых следовало, что Молчанову стало известно о существовании тайного общества задолго до конца 1825 г. Следствие в Белой Церкви также располагало показаниями о членстве Молчанова в тайном обществе, сделанными разжалованным из офицеров рядовым Черниговского полка Д. Грохольским – человеком, близким к С. Муравьеву-Апостолу и введенным в курс дел заговора офицерами Черниговского полка. 8 апреля Грохольский показал, что среди известных ему участников тайного общества находились офицеры 17-го егерского полка Вадковский и Молчанов (остальные названные им члены тайных обществ в своем большинстве были признаны на следствии участниками декабристской конспирации)[517]

. Показания Грохольского не были учтены в ходе расследования при штабе 1-й армии.

К этому следует прибавить другие немаловажные обстоятельства. Вадковский и Молчанов (так же как Бестужев-Рюмин и С. Муравьев-Апостол) являлись бывшими офицерами Семеновского полка, раскассированными после известного «возмущения» по полкам 1-й армии; первоначально они служили в одном полку – Кременчугском пехотном; в том же полку ротным командиром в это время был И. П. Жуков, который вскоре вступил в Южное общество. Наконец, Молчанов был родственником членов тайного общества братьев Вадковских[518]. Васильковская управа в процессе расширения своих рядов в значительной степени опиралась на бывших офицеров Семеновского полка, в среде которых явным образом зрело недовольство.