Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

Любопытный пример столкновения разноречивых показаний представляет расследование принадлежности к тайному обществу генерал-майора Каменского. В ответах на вопросные пункты от 10 апреля 1826 г. М. Муравьев-Апостол показал, что в 1824 г. Ф. Ф. Вадковский, находясь в отпуске, принял в тайное общество своего младшего брата Александра Вадковского и генерал-майора Каменского, который находился под судом в Туле. Следствие сразу обратило внимание на это показание, признаком чего является знак «NB», поставленный в документе напротив фамилии Каменского, и 22 апреля Комитет запросил Ф. Вадковского: действительно ли он принял в тайное общество Каменского и какое участие принимал генерал?

[529] При этом в вопросных пунктах в сведения, взятые из первоначального показания, были внесены неточности, исказившие его смысл. Так, в запросе утверждалось, что письмо, отправленное Ф. Вадковским на юг через Повало-Швейковского, было адресовано именно принятому в общество генералу Каменскому, тогда как Муравьев-Апостол показал, что это письмо было адресовано младшему брату Вадковского, Александру. Ответ Ф. Вадковского 24 апреля был однозначен: «Что касается… до генерал-майора Каменского, вероятно, Муравьев забыл, что когда я был в Туле, то есть до перехода моего в Южное общество, я не только не имел права никого принимать в члены Союза, но даже о делах общества ничего не знал, кроме существования оного и моего к нему причисления. Говорил я точно Муравьеву, что если бы я имел право принимать, я успел бы может быть присообщить к Союзу генерала Каменского, которым я был весьма обласкан в Туле… С Швейковским действительно познакомился через Муравьева… просил доставить письмо к брату Александру… но не к генералу Каменскому, с коим вся моя связь ограничилась несколькими посещениями, сделанными мной ему, когда я был в Туле, и то всегда при свидетелях, ибо вследствие своего суда он был под надзором»[530]

. 28 апреля, по разноречию в показаниях, была дана очная ставка Муравьеву-Апостолу и Вадковскому. На очной ставке Муравьев-Апостол настаивал на своем варианте той информации, которую сообщил ему Вадковский о приеме Каменского. Согласно записи, сделанной по итогам очной ставки, Вадковский признал справедливость показаний Муравьева-Апостола, «не допущая до очной ставки». Но в этот же день Вадковский написал дополнительное показание, в котором, признавая, что принял брата во время отпуска, несмотря на неправомочность такого приема, по вопросу о Каменском утверждал: «Что касается до генерала Каменского, я клянусь, что никогда его не принимал: вышеупомянутыми средствами я мог увлечь только брата и ребенка, но не человека зрелых лет и образованного ума!»[531]

При анализе показаний нужно иметь в виду, что, вопреки запрету принимать в члены, о котором сообщалось в показаниях, Вадковский тем не менее принял своего брата в тайное общество. Признание Вадковским своей готовности завербовать генерала Каменского тоже весьма симптоматично: для этого требовалось узнать «образ мыслей» генерала и признать возможным его присоединение к политической конспирации. Эти соображения создают основание для предположения о том, что мог состояться и прием генерала Каменского. Уверенное показание М. Муравьева-Апостола, колебания Вадковского и его непоследовательная позиция в этом вопросе ставят под сомнение достоверность отрицания факта принятия генерала Каменского.

Еще один любопытный случай представляет расследование причастности к тайному обществу генерал-майора Михаила Александровича Менгдена.

В показаниях С. Г. Волконского, датированных 1 февраля 1826 г., говорилось: «В числе сочленов тайного общества, к которому я принадлежал, сообщено мне было словесно Пестелем, что находились полковник Леман и Канчиялов… и генерал-майор фон Менгден, [принятый] в 1822 г.», но лично автор показания с ними не встречался. Спрошенный немедленно в связи с показанием Волконского 2 февраля Пестель отвечал: «…Я говорил князю Волконскому, что при моих разговорах с генералом фон Менгденом я его считаю способным к обществу принадлежать и что по образу его мыслей можно его за члена почитать; но о точной принадлежности к тайному обществу удостоверить не могу»[532]. Следствие после этого сделало вывод о непринадлежности Менгдена к тайному обществу и утратило к нему интерес.