Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

Из показаний Бестужева-Рюмина с очевидностью вытекает тот факт, что встречи его и Муравьева-Апостола с Ренненкампфом проходили в течение длительного времени, оба руководителя Васильковской управы находили возможным его прием в члены тайного общества. Но показания не отвечают на вопрос – чем закончилось «рассмотрение» Ренненкампфа как кандидата в члены тайного общества, «открылись» ли ему руководители тайного общества? Иначе говоря, состоялся ли прием полковника в тайное общество? Если бы на этот вопрос следствие получило прямой положительный ответ, то степень виновности Ренненкампфа была бы принципиально иной. О. И. Киянская справедливо полагает, что «реальные отношения Муравьева с полковником Ренненкампфом остались неясными как для следствия, так и для историков»[543]

. Причина такого положения кроется в освобождении полковника от наказания за недоказанностью обвинения, в свертывании следственных разысканий. Между тем, при внимательном сравнении показаний и анализе поступившей информации вскрываются обстоятельства, недвусмысленно говорящие о причастности Ренненкампфа к тайному обществу. Лидеры Васильковской управы и выступления Черниговского полка имели с Ренненкампфом не одну встречу. Если учесть, что руководители мятежа пытались связаться с Ренненкампфом и непосредственно перед началом выступления, то получается картина оживленных и последовательно развивающихся контактов, каждый из которых мог сопровождаться открытием существования декабристского общества и предложением вступить в него. Отраженная в показаниях (очевидно, далеко не в полной степени) цепь событий: ранние встречи Ренненкампфа с лидерами Васильковской управы и Трубецким, оформившееся среди руководителей управы мнение о нем как готовом кандидате, предложение «открыться» ему, сделанное Бестужевым-Рюминым после неоднократных встреч с Ренненкампфом, состоявшаяся после этого «адресация» Муравьева-Апостола к Ренненкампфу, их встреча накануне восстания и, наконец, письмо Муравьева-Апостола к Бестужеву-Рюмину с предложением прямо ехать к полковнику в Киев в момент непосредственной подготовки мятежа, свидетельством чему являются убедительные показания Грохольского, – все это говорит о том, что Ренненкампф был извещен о существовании тайного общества и его планах ранее конца декабря 1825 г.

В связи с этим правомерно утверждать, что в ходе первых встреч Ренненкампф был ознакомлен с существованием тайного общества и его планами. Последующая поездка к нему Муравьева-Апостола, предложившего действовать с целью «перемены правления», а также адресованная ему записка доказывают, что Ренненкампф продолжал рассматриваться как человек, готовый к содействию. Иначе говоря, на него рассчитывали в конкретных планах выступления, – как на сочлена[544]

. Расчет на его содействие не мог появиться без организационной связи с декабристской конспирацией. Содержание переговоров с Муравьевым-Апостолом указывает на его посвященность в цель и конкретные планы военного выступления, что подразумевает одновременно ту или иную степень формальной принадлежности к тайному обществу.

Случай Ренненкампфа отмечен любопытными особенностями. Прежде всего, это противоположное освещение переговоров с главным инициатором мятежа в собственных показаниях Ренненкампфа и в свидетельствах Муравьева-Апостола. Совершенно очевидно, что одна из сторон пытается скрыть правду. Крайне интересно, что содержание важного разговора с заговорщиком обнаружилось благодаря самому подозреваемому. Зачем ему было выдумывать обстоятельства переговоров с Муравьевым-Апостолом, особенно в условиях, когда он подозревался в содействии заговорщикам? Очевидно, зная, что можно проверить и доказать факт встречи с лидером мятежа, раскрыть содержание опасного разговора, полковник признал этот факт и попытался представить свою версию. В силу этого показания Ренненкампфа, по нашему мнению, заслуживают большего доверия, чем отрицание Муравьева-Апостола. Полковник – человек, весьма опытный в области военной дипломатии и разведки, что явствует из его формулярного списка, очевидно, сделал все возможное, чтобы представить свои контакты с руководителями тайного общества и, тем более, встречи с ними, связанные с подготовкой мятежа, в благоприятных для себя тонах. Выгораживая себя, он постарался придать особое значение своему несогласию со сделанным ему предложением: содействовать в реализации планов заговорщиков. Всю оправдательную силу своего показания Ренненкампф вложил в передачу ответной реакции на предложение Муравьева-Апостола: по его словам, категорически отрицательной.