Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

Почему же военное руководство не стало подвергать расследованию подозреваемую причастность Набокова к заговорщикам, фактически проигнорировало поступившую первичную информацию о контактах заговорщиков с полковым командиром, ограничившись лишь констатацией ненадежности подчиненного ему полка и того, что полковник «не имеет большой твердости»? Почему, несмотря на осведомленность о постоянных тесных контактах руководителя мятежа с Набоковым, оно не арестовало и не привлекло к расследованию командира Кременчугского полка? Известно, что руководство 1-й армии предпринимало особые меры, чтобы обнаружить офицеров, на содействие которых рассчитывали восставшие. Более того, по заданию Константина Павловича его специальный агент генерал-лейтенант Ф. Г. Гогель выяснял, «не состоит ли кто из командного состава 1-й армии в родстве или связи с мятежниками»[941]. Но в условиях начавшегося следствия руководство 1-й армии не стало направлять его внимание в сторону Набокова и даже, возможно, сделало шаги в противоположном направлении. Одной из причин, которые повлияли на нежелание руководства армии обнаружить причастность к заговору целого ряда штаб-офицеров, думается, служили их большие чины. «Открыть» присутствие в заговоре немалого числа полковых командиров вряд ли соответствовало интересам военного начальства армии, – ведь тогда размер и значение заговора в подчиненных ему войсках приобретало весьма солидные масштабы. Это же, видимо, со своей стороны имели в виду и подследственные. Очевидно, С. Муравьев-Апостол скрыл на следствии подлинные обстоятельства своей поездки в Брусилов, Любар и Троянов. Обнаруженные следователями расчеты лидера мятежа на содействие гусарских полков братьев Муравьевых он объяснил тем, что говорил об этом подчиненным ему черниговцам «для ободрения солдат»

[942]. В силу этого становится понятным, по каким причинам многие лица остались в тени расследования.

В случае с Набоковым ситуация дополняется следующим обстоятельством: старший брат Петра Набокова, генерал-майор Иван Александрович Набоков, занимал должность командира 3-й пехотной дивизии. Влияние, которым он пользовался в 1-й армии, было достаточно серьезным; не случайно вскоре после событий он был назначен председателем военно-судной комиссии при Главном штабе армии в Могилеве. Разумеется, такое положение брата и его влияние в армии сказались на позиции военного руководства и вылились в фактическое исключение П. А. Набокова из сферы расследования, несмотря на имевшиеся серьезные подозрения в его отношении.

Давняя дружеская близость Петра Набокова с С. и М. Муравьевыми-Апостолами и С. П. Трубецким обеспечила большую доверительность отношений между ними; она же делает понятным их стремление утаить на следствии участие полкового командира в самой опасной сфере заговора – в обсуждении плана и условий конкретной поддержки мятежа.

Нужно отметить, что историки еще слишком мало знают о тех силах, на которые рассчитывал Муравьев-Апостол, начиная выступление черниговцев, и почти ничего не знают о круге лиц, которые были связаны с заговором, но по тем или иным причинам ускользнули от следствия. Как справедливо отмечал Ю. Г. Оксман, «дело возмущения представлялось вождям восстания делом соответствующих командиров»[943]. К числу таких командиров, охваченных заговором, кроме осужденных Повало-Швейковского и Артамона 3. Муравьева, безусловно относятся полковники П. А. Набоков, Ф. С. (или Н. С.) Панютин и, по-видимому, Александр 3. Муравьев. Очевидно, от следователей, а значит во многом и от историков, укрылись достаточно оживленные конспиративные связи лидеров Васильковской управы с полковыми командирами 1-й армии, которые не только были в курсе дел тайного общества, но и, скорее всего, формально состояли в его рядах[944]

.

Анализируя указания источников, следует отметить, что традиционные оценки, которые даются в отношении степени участия Набокова в делах тайного общества (дружеская связь с лидерами заговора), констатируя очевидное, скользят по поверхности. Многие исследователи придерживались мнения, что Набоков – это человек, «несомненно, близкий им (декабристам. – П. И.) по взглядам, хотя формально и не связанный с тайным обществом»[945]. Мнение об отсутствии «формальных связей» Набокова с тайным обществом, иначе говоря – отрицание его членства, утвердилось в литературе. Выше показано, что это мнение может быть оспорено: исследователь располагает свидетельствами в пользу того, что Набоков формально состоял в тайном обществе. Думается, все проанализированные указания первоисточников позволяют сделать обоснованное заключение о принадлежности Набокова к числу членов Васильковской управы Южного общества и его участии в планах заговора, разрабатываемых лидерами управы С. Муравьевым-Апостолом и Бестужевым-Рюминым.