Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

Это заключение становится окончательно установленным фактом благодаря недавно обнаруженному авторитетному свидетельству одного из ведущих деятелей декабристских обществ С. П. Трубецкого. В уже упоминавшейся рукописи неизвестных ранее записок Трубецкого среди участников тайного общества, названных мемуаристом в числе избежавших наказания, присутствует и Набоков[946]. Это свидетельство в полной мере подтверждает правильность результатов того исследовательского анализа, который был проделан выше. Трудно подвергнуть сомнению осведомленность мемуариста в данном вопросе. Находясь на посту дежурного офицера при штабе 4-го пехотного корпуса в Киеве с конца 1824 г. по осень 1825 г., Трубецкой был в постоянном контакте с руководителями Васильковской управы С. Муравьевым-Апостолом и Бестужевым-Рюминым; встречался он и с другими членами этой управы

[947]. Выше приводилось прямое свидетельство о посещении квартиры Трубецкого в Киеве самим Набоковым. Будучи давним товарищем руководителей Васильковской управы, так и самого Трубецкого, Набоков, конечно, входил в круг общения мемуариста. Следовательно, информация об участии Набокова в тайном обществе поступила к Трубецкому из первых рук. Канал информации, ставший источников данных Трубецкого о членстве Набокова, обладает высокой степенью достоверности.

Таким образом, факт членства Набокова, сообщаемый Трубецким, подтверждает указания из мемуарного очерка Вадковского и записок Горбачевского, которые также прямо открывают формальную принадлежность полковника к декабристской конспирации. Свидетельство Трубецкого придает определенную окраску всем рассмотренным выше косвенным указаниям и половинчатым признаниям (в частности, М. Муравьева-Апостола), которые отличаются явной противоречивостью и недомолвками при характеристике причастности Набокова к тайному обществу. Благодаря вновь найденной рукописи Трубецкого Набокова следует причислить к категории участников декабристских союзов, избежавших привлечения к следствию и не отраженных в «Алфавите» Боровкова.

Участие Набокова в планах тайного общества требует дальнейшего исследования. Учитывая давние связи Набокова и Муравьевых-Апостолов, а также возлагаемые на полковника устойчивые надежды накануне восстания Черниговского полка, следует сделать предположительный вывод о формальном участии Набокова в тайном обществе на раннем этапе его истории, в Союзе благоденствия, – ведь на протяжении 1818–1819 гг. он служил в том же Семеновском полку, в котором сформировалась управа тайного общества под началом его друга С. Муравьева-Апостола.

В воспоминаниях B. C. Толстого, впервые опубликованных в 1955 г. С. В. Житомирской, между прочим, говорится:«…я был взят жандармским офицером Чеглоковым, прибывшим с двумя жандармами из Главной квартиры 1-й армии, расположен[ной] в Могилеве, в которой состоял наш корпус, по предписанию главнокомандующего графа Сакена моему полковому командиру Григорию Ивановичу Яфимовичу, страшно перепугавшемуся, как прежде принадлежавшему обществу Зеленой Книги, как вообще называли общество „Союз спасения“, переименованный в „Союз благоденствия“»[948].

Владимир Толстой был переведен в Московский пехотный полк в мае 1824 г. подпрапорщиком, ему было тогда 18 лет. В том же году, летом, он был принят А. П. Барятинским в Южное общество, став членом его московского филиала[949]

. Сомнительно, чтобы Григорий Иванович Ефимович (или Яфимович) в обстановке начавшихся арестов был настолько откровенен с прапорщиком своего полка, что мог рассказать ему об этом сокровенном факте своей биографии. Сомнительно также, чтобы юный прапорщик мог общаться с полковым командиром по столь острому и небезопасному вопросу, как участие в политических тайных обществах. Но в то же время ситуация, им описанная, достаточно характерна для обстановки начала арестов по делу декабристов, когда еще не был ясен масштаб репрессий, когда еще не было известно, что именно ставилось в вину арестованным. В этих условиях опасения участников ранних тайных обществ были более чем обоснованными.

Каковы источники сведений, сообщенных B. C. Толстым, какова степень их достоверности? Здесь приходится внести коррективы в данные, сообщенные публикатором записок С. В. Житомирской, которая полагала, что Толстой привел фразу Ефимовича с чужих слов, ибо в декабре 1825 г. находился в Москве, где после 20 декабря был арестован; вследствие этого, как считала исследовательница, Толстой не мог быть свидетелем описанного им эпизода в полку[950]. Однако, согласно полковой истории, в декабре 1825 г. весь полк находился в Москве, занимая Спасские казармы, держал городские караулы и только 2 января 1826 г. отправился в полном составе в Бронницы[951].