Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

Ракуза назвал участниками тайного общества М. П. Бестужева-Рюмина, А. Д. Кузьмина, А. Ф. Фурмана, В. Н. Соловьева, И. И. Сухинова, М. А. Щепилло, И. С. Повало-Швейковского, А. И. Тютчева, П. Ф. Громнитского, Н. Ф. Лисовского, А. В. Усовского, Н. О. Мозгалевского (А. Е. Мозалевского?). В отношении других лиц, названных Ракузой членами общества, принадлежность к декабристскому союзу не была доказана следствием. Это офицеры Тамбовского пехотного полка, названные Ракузой «по связям их» с А. Д. Кузьминым (Розен, А. и Н. Рихарды, Унгерн-Штернберг, Тшилинский[975]), а также черниговец Г. И. Ядрилло, офицер Полтавского пехотного полка И. Г. Демьянович, отставные офицеры этого же полка П. А. Устимович и Ф. Ф. Ковальский, офицер Кременчугского пехотного полка Н. Л. Федоров (Ракуза либо видел их неоднократно у Кузьмина, либо был «наслышан» об их принадлежности к тайному обществу). Все они по показаниям Ракузы были арестованы и допрашивались при Главной квартире 1-й армии, а затем освобождались.

Грохольский назвал еще более многочисленную группу лиц, среди которых П. Я. Ренненкампф, А. Н. Крупеников, офицеры 17-го егерского полка А. Ф. Вадковский, Д. А. Молчанов, Жегалов, Панченко, Щербинский, Лекень, Шефлер, 18-го егерского полка А. Н. Креницын, Полтавского пехотного полка Д. И. Цявловский, Лейченко и Хитрово, артиллерийские офицеры Андреевский, А. В. Капнист (?), бывший полковник 18-го егерского полка Остен, бывшие офицеры Черниговского пехотного полка Кильхен, Алендаренко, Семчевский и Полтавского пехотного полка – Устимович и Бессонов. Из их числа по другим источникам известно о причастности к тайному обществу А. Ф. Вадковского, Д. А. Молчанова, П. Я. Ренненкампфа, А. Н. Крупеникова, А. В. Капниста, Д. И. Цявловского[976]. Грохольский основывался на собственных наблюдениях о тесных дружеских отношениях или постоянных контактах указанных лиц с участниками заговора, в отношении некоторых из них он слышал прямые удостоверения об их членстве в обществе от известных ему участников тайного обществ (Соловьев, Шахирев), в том числе в присутствии свидетелей (так было в случае Шефлера и Д. И. Цявловского).

Помимо сказанного, Грохольский сообщил о письме С. Муравьева-Апостола к Бестужеву-Рюмину, отправленном в Киев еще 25 декабря 1825 г., которое было связано с попыткой привлечь к заговору офицеров, служивших в Киеве, в частности П. Я. Ренненкампфа; таким образом, Грохольский был посвящен в достаточно закрытый слой информации, отрицаемой С. Муравьевым-Апостолом на следствии[977]

.

Итак, показания Грохольского и Ракузы обнаруживают их серьезную информированность о внутренних делах заговора, осведомленность о существовании тайного общества и его целях. Приговор, вынесенный обоим, содержал следующее определение вины: «…еще прежде возмущения были известны о тайном обществе злоумышленников и о злодейской их цели, о коих не только не объявили начальству, но по возможности оказывали к тому содействие…»[978]. Все это заставляет нас говорить о фактической принадлежности Грохольского и Ракузы к декабристам, – как лиц, знавших о тайном обществе, и если не вступивших в общество формально (что может быть поставлено под вопрос ввиду их принадлежности к нижним чинам), то хорошо осведомленных о его целях, как активных участников выступления Черниговского полка.

2. Указания ретроспективных источников

Вторую группу «неизвестных» участников декабристских выступлений, отнесение к которым базируется на указаниях мемуарных источников, составили А. Ф. Багговут, А. П. Пущин, А. В. Чевкин.

Как известно, во время выступления на Сенатской площади некоторые из заговорщиков находились в рядах правительственных войск и вследствие этого оказались участниками событий на стороне Николая I. Были и такие, кто остался в казармах (например, капитан лейб-гвардии Конно-пионерного эскадрона М. И. Пущин) или находился в толпе зрителей на площади (корнет лейб-гвардии Конного полка А. Е. Ринкевич), кто не примкнул ни к одной из противоборствующих сторон, предпочитая вообще не участвовать в событиях. Следовательно, историку необходимо особенно внимательно отнестись к свидетельствам о причастности к выступлению «посторонних» лиц, не связанных напрямую с центром декабристского заговора, к свидетельствам о попытках противиться присяге Николаю I, о выраженных сомнениях в ее законности, проявленных в этот день офицерами, не принявшими участия в самом выступлении 14 декабря. Ярким примером лиц этого ряда служат А. Ф. Багговут и А. В. Чевкин.