Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

15 декабря взятый под арест А. Е. Розен был доставлен на главную гауптвахту Зимнего дворца, где встретил арестованного Чевкина. В своих воспоминаниях он также смешал А. Чевкина с его более известным младшим братом: «…на диване спал К. В. Чевкин, имея в изголовье свой свернутый мундир Генерального штаба (на самом деле – адъютантский. – П. И.); он был арестован еще накануне 14 декабря за слишком смелую беседу с унтер-офицерами Преображенского полка в воротах казарм на Миллионной…». Вскоре Чевкина перевели в другое место

[994].

После кратковременного ареста А. Чевкин был освобожден, при этом оставлен, по некоторым сообщениям, «под подозрением» и под тайным надзором[995]

. В показаниях Д. А. Искрицкого содержатся данные о некоем «милосердом поступке» государя в отношении поручика Чевкина 14 декабря, который повлиял на участь последнего. Искрицкий еще до своего ареста (который произошел только 29 января 1826 г.) встретил Чевкина, который находился в полном восторге от совершенного в его отношении императором «милосердого поступка»[996]. Вероятно, речь должна идти о «всемилостивейшем прощении» Чевкина. К главному расследованию он после этого не привлекался.

В 1877 г. в журнале «Русская старина» ближайший помощник К. В. Чевкина – бывший управляющий его канцелярии, не обозначивший свое имя, выступил с поправками и дополнениями к биографическому очерку И. И. Ореуса, посвященному К. В. Чевкину. Анонимный свидетель вынужден был пояснить следующие факты: в книге М. А Корфа и записках А. Е. Розена сообщается, что был арестован и содержался на гауптвахте Зимнего дворца Константин Чевкин (на самом деле об этом говорилось только в записках Розена и Якушкина). В действительности, отмечает автор поправок, «хотя и был арестован Чевкин, но не К. В., а его старший брат Александр, которого не выпустили со двора казарм Преображенского полка унтер-офицеры, заметившие его, А. Чевкина, в подговоре солдат»; мундир его был не Генерального штаба, как утверждал Розен, а конно-пионерный (адъютантский. – П. И.). Касаясь вопроса о последствиях этого события для Чевкина, автор заметки пишет: «Александр Чевкин был сужден (здесь это слово употреблено, как представляется, в значении: привлечен к следствию. – П. И.

), по большим стараниям не сослан, а, кажется, отставлен или оставлен в подозрении…». Только став сенатором и главноуправляющим ведомства путей сообщения, К. В. Чевкин «успел доставить ему место консула в Палермо, а после в Риме»[997]. При этом автор утверждает, что сам был хорошо знаком и с А. Чевкиным, одно время жившим у своего более успешного младшего брата.

Очень характерен этот «след» причастности к декабристам, который сопровождает А. Чевкина в литературе. Любопытен сам факт распространения информации о принадлежности Чевкина к числу лиц, замешанных в событиях 14 декабря. Напомним, что в книге Корфа фамилия Чевкина не называлась, а в воспоминаниях декабристов, опубликованных в 1860-1870-е гг. (записках Розена, Якушкина, Свистунова), речь шла не о самом Чевкине, а о его младшем брате Константине. Опираясь, видимо, на данные анонимного автора поправок к очерку И. И. Ореуса, историк Пажеского корпуса О. Р. Фрейман писал о А. Чевкине: «Был замешан в событиях 14 декабря 1825 года, но не был сослан. Когда брат его был сенатором, то ему удалось выхлопотать для А. В. место консула в Палермо, а затем в Риме»[998].