Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

При анализе всех приведенных данных закономерно возникает вопрос: действовал ли Чевкин самостоятельно или был связан с декабристским заговором? Насколько возможно его участие в тайном обществе? В недавно опубликованном следственном деле Г. А Перетца содержится рассказ Д. А. Искрицкого, относящийся к началу-середине января 1826 г., когда последний еще находился на свободе. Этот рассказ вносит некоторые новые важные черты в картину событий, связанных с поступком Чевкина. В своих показаниях Перетц сообщал, ссылаясь на слова Искрицкого: «…рассказывал он мне, что у него останавливался приезжий адъютант князя Хованского, фамилии не помню, кажется, Чевкин, который накануне 14 декабря ездил с каким-то офицером в какие-то казармы; офицер тот пошел к своим знакомым, а помянутый адъютант, оставшись внизу, стал говорить с солдатами и возмущать их; солдаты, опасаясь в нем шпиона, спрашивали о его фамилии и по необъявлению хотели представить к дежурному офицеру, но не помню, после как-то его отпустили, а ночью он был призван к господину генерал-адъютанту Потапову, который, кажется, сделал ему за то выговор…». В своих показаниях Перетц утверждал, что, согласно рассказу Искрицкого, «сей адъютант… членом общества не был, а действовал только по безрассудной пылкости…»

[999]. Из показаний Перетца, передающего рассказ Искрицкого, видно, что Чевкин действовал не один; он явился к преображенцам еще с одним офицером, который не принимал непосредственного участия в агитации. Это чрезвычайно важное обстоятельство свидетельствует в пользу того, что агитация Чевкина не была лишь случайным эпизодом, разыгранным одиночкой.

Далее, показание Перетца, казалось бы, однозначно решает вопрос о формальной принадлежности Чевкина к тайному обществу: Искрицкий сообщил ему, что Чевкин «членом общества не был». Но, во-первых, сам Перетц давно отошел от участия в тайном обществе и не был осведомлен о делах Северного общества и, тем более, о составе участников политического заговора. Во-вторых, далеко не все об этом знал и его информатор Искрицкий, лишь накануне событий вошедший в число активных заговорщиков. Он мог не подозревать о членстве Чевкина в другой «отрасли» тайного общества. В-третьих, следует учесть и другое: многие участники заговора и восстания 14 декабря формально не являлись членами декабристской конспирации. При этом некоторые из них узнали о ее существовании и цели задуманного выступления и после этого согласились участвовать в событиях (например, Розен). На этом основании их, однако же, справедливо относят к числу участников «декабристского движения». Но так ли обстояло дело в случае с Чевкиным?

Очень симптоматична и важна другая информация, которую содержит свидетельство Перетца: Чевкин «останавливался», то есть некоторое время жил на квартире у Искрицкого – источника сведений Перетца, который прямо заявил ему об этом. Искрицкий был принят в Северное общество незадолго до событий, в начале декабря 1825 г., товарищем по службе П. П. Коновницыным при участии Е. П. Оболенского, и сразу же активно включился в дела заговора[1000].

Связь Чевкина с Искрицким – сослуживцем и другом младшего брата, Константина Чевкина, – теперь уже несомненна: Чевкин, судя по всему, по приезде в Петербург остановился у Искрицкого. А через Искрицкого с Чевкиным вполне могли быть связаны и другие заговорщики, служившие при Главном штабе и штабе гвардии. Теперь уже нельзя исключить и знакомства А. Чевкина с Оболенским, незадолго до описываемых событий принявшим в тайное общество Искрицкого. В этом контексте следует подробнее остановиться на фигуре К. Чевкина, брата А. Чевкина.

Согласно ряду указаний, Константин Чевкин был человеком, близким к кругу членов Северного общества и Южного общества; он посещал лидера филиала Южного общества в Петербурге, своего товарища по обучению в Пажеском корпусе П. Н. Свистунова[1001]

. Согласно собственным рассказам будущего министра путей сообщения, он, «конечно, был настолько сообразителен, чтобы понять неосуществимость их (т. е. декабристов. – П. И.) замыслов»; далее он пишет: «но, кроме того, не доставало и времени, чтобы вникать в их теории и слушать их предположения, которые поэтому и пропускались мною мимо ушей». По словам биографа К. Чевкина, последний «был близко знаком с некоторыми из влиятельнейших декабристов и не раз слышал от них намеки на существование тайного общества и его деятельную пропаганду», однако у него, чрезвычайно занятого служебными делами (К. Чевкин служил в квартирмейстерском отделении штаба Гвардейского корпуса), не оставалось времени для участия в общественной жизни[1002]. Ясно, что К. Чевкин входил в ближайшее дружеское окружение заговорщиков, что он встречался с членами тайных обществ и знал некоторые из их политических замыслов.