Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

Одно из таких имен тесно связано, пожалуй, с одним из наиболее таинственных (и одновременно – ключевых) эпизодов выступления Черниговского пехотного полка – «командировкой» прапорщика А. Е. Мозалевского в сопровождении нескольких солдат Черниговского полка в Киев, с запиской (записками?) от С. И. Муравьева-Апостола и экземплярами «Православного катехизиса». По некоторым данным, Мозалевский должен был встретиться с заговорщиками в Киеве и передать им просьбу и приглашение содействовать мятежу. Одним из этих лиц был офицер Курского пехотного полка член тайного общества (по безоговорочному утверждению мемуариста И. И. Горбачевского) Александр Никитич Крупеников[1153]

. Фамилия Крупеникова не попала в «Алфавит» Боровкова, хотя показания о связи этого офицера с планами руководителей восстания дали на петербургском следствии С. И. и М. И. Муравьевы-Апостолы.

Согласно запискам Горбачевского, Мозалевский встретился с «подполковником» Крупениковым и отдал ему записку. Крупеников якобы «с радостью» желал восставшим успеха, спрашивал о планах Муравьева-Апостола. Далее Крупеников передал, что его полк выступает против восставших, и при случае обещал сделать все, чтобы «соединиться» с ними, «исполнить данное обещание и разделить общую опасность». О других членах, служивших в полках 4-го пехотного корпуса (Воронежском и Витебском пехотных), Крупеников не знал, «на что они решились и что намерены делать»[1154]. Факт этой встречи отвергается исследователями на том основании, что, согласно данным, полученным следствием на юге, Мозалевский не нашел в Курском пехотном полку разыскиваемого им офицера.

Сведения о Крупеникове содержат не только воспоминания Горбачевского, но и следственные документы. На следствии М. Муравьев-Апостол показал, что С. Муравьев-Апостол послал незнакомого автору показания офицера в Киев, с запиской к «майору» Крупеникову: «31 декабря Кузмин приходил к брату и сказал: что Андреевич говорил ему, что он принял майора Крупеникова, что Крупеников находился тогда с своим баталионом в Киеве. Крупеников служит в Курском полку, – брат ему писал через Черниговского полка офицера, которого я видел в первый раз и которого я имя не помню. В письме брат его уведомлял о возмущении Черниговского полка»[1155]

.

С. Муравьев-Апостол подтвердил, что на Крупеникова ему действительно указал А. Д. Кузьмин («в Курском полку есть майор Крупеников»), который говорил, «…что если это тот, которого он знает, то предполагает, что он не откажется содействовать нам; по сему разговору с Кузминым решился я на всякий случай написать… письмо…»[1156]

. Дословно та же причина появления письма к Крупеникову содержится в более раннем его показании, данном еще 11 января 1826 г. при первом допросе в Главном штабе 1-й армии. Но здесь раскрывается и цель отправления этого письма: «…для того только, чтобы уведомить его о моем намерении и узнать его мнение, ибо я до сих пор не был с ним знаком и не знаю Круп[е]никова, писал же к нему потому, что говорил мне об нем поручик Кузмин как о человеке, которого он знает, и сие одно на всякий случай побудило меня писать упомянутое письмо к нему»[1157]

.

Согласно очень важным показаниям самого А. Е. Мозалевского, отобранным у него уже 2 января 1826 г. и, как следует признать, менее тенденциозным по сравнению с показаниями лидеров мятежа, С. Муравьев-Апостол в своей записке писал «майору» Крупеникову, «чтобы шел с батальоном в Брусилов на сборное место», об этом же он велел «сказать» устно[1158]. Однако в Киеве, согласно показаниям Мозалевского, он с Крупениковым (у Мозалевского – «Крупников») не встретился, поскольку «не отыскал» его. Письмо, адресованное Крупеникову, у него было, «но где и каким образом оное утерял, не знает» [1159].

Кроме Мозалевского, были взяты показания у сопровождавших его солдат: унтер-офицера Ивана Харитонова и рядовых Павла Прокофьева, Акима Софронова и Алексея Федорова, а также нижних чинов Курского полка Кузьмы Карпова и Степана Кошелева. Выяснилось, что Прокофьев был послан Мозалевским в канцелярию Курского полка, чтобы отыскать Крупеникова (в передаче солдата – «Крупенкина»). От Карпова рядовой узнал, что в полку нет «майора сей фамилии», а есть поручик Крупеников. Это же Мозалевскому подтвердил встретившийся ему рядовой (полковой писарь) Кошелев. На просьбу указать квартиру поручика рядовой ответил отказом. Кошелев видел у Мозалевского «письмо, адресованное карандашом на имя майора Крупеникова» (факт существования письма подтверждается таким образом еще раз). Странно, что, согласно данным показаниям, Мозалевский больше ничего не предпринял для того, чтобы найти поручика с искомой фамилией[1160].